Ж.М. Омашева

 

Карагандинский государственный медицинский университет

 

Лексико- семантическая структура  названий лекарственных травянистых растений в казахском и русском языках (НЛТР)

 

Проблемы семантики языка, анализа лексического значения слова, семантического описания, направленного на выявление компонентов значения приобретают особую значимость в работах последних лет. Исследуются денотативные, внеязыковые связи слов (Ю. Н. Караулов, А. Уфимцева); внутриязыковые – Н.Д. Арутюнова, Ю.Д. Апресян.  Подобные исследования, по мнению Э.Д. Сулейменовой, способствуют углублению и расширению комплексного сопоставительного описания языковых картин мира.

 Лексическое значение НЛТР характеризуется предметно-понятийной направленностью. Термин «лексическое значение» в работах ученых (Ю.Д. Апресян, Л.А. Новикова, А.И. Смирницкий, Л.В. Никитин  и др.) трактуется по- разному. Так, по мнению Л.А. Новикова «слово», взятое в его лексическом значении и представляющее собой единство знака и значения, выступает одновременно и как образ, отражение чего-то (объективного мира) и как единицы в чем-то (в лексико– семантической системе). Оба основных аспекта сливаются воедино в общем определении лексического значения» [1,73]. А.И. Смирницкий считает, что «лексическое значение это известное отображение предмета, явления или отношения в сознании, входящее в структуру слова в качестве так называемой внутренней его стороны, по отношению к которой звучание слова выступает как материальная оболочка» Л.В. Никитин под лексическим значением понимает семантический инвариант грамматического варьирования слова, т.е. то общее, что есть в значении грамматических форм слова, а разнообразные смысловые дополнения к нему рассматриваются как значения грамматически» [2,40-41].
Виноградов видит в лексическом значении  «предметно-вещественное содержание, оформленное по законам грамматики данного языка и являющееся элементом общей семантической системы словаря данного языка» [3,169]. Лексические значения слов делятся на предметно– понятийные (денотативные) и стиллистические (коннотативные). Предметно– понятийные значения являются определяющими в значениях НЛТР. В стиллистических значениях функция называния , обозначения предметов и понятий совмещается с функцией характеристики предметов. Например, алжұмыр (помидор) –неологизм, қақы (одуванчик) – архаизм.

В лингвистике различают лексическое  значение и понятия. Понятия производны, вторичны по отношению к действительности. Значения – понятия, связанные знаком, и являются следствием этой связи. Связываясь со знаком, понятия становятся семантическими единицами–значениями или частями значений (семами). Сема–это элементарный и далее неделимый компонент значения, реализуемый внутри семемы. Таким образом, лексическое значение представляет собой совокупность семантических признаков, связанных зависимостями и образующих структуру лексического значения.

 Значение любого НЛТР в казахском и русском языках определяется совокупностью семантических признаков (общих и индивидуальных), служащих предметом разграничения внутри ЛСГ.
явление этих признаков помогает определить семантическую структуру НЛТР в казахском и русском языках.  Исследование лексического значения НЛТР начинается с выделения в нем основных признаков, позволяющих отличить данные понятия от других, а также второстепенных, присущих значениям конкретной лексемы. Б.Калиев, занимающийся исследованием лексико-семантической структруры НР в казахском языке для описания лексического значения слова предлагает компонентный анализ, в основе которого «лежит идея возможности разложения лексического значения семемы на минимальные семантические элементы, т.е. семы, неподдающийся дальнейшему членению» [4,126]. Метод компонентного анализа основан на гипотезе о том, что значение каждой единицы языка может быть описан с помощью ограниченного и сравнительно небольшого числа семантических признаков. В современной лингвистике различают два варианта компонентного анализа: семный анализ (разложение значения на элементарные, далее не членимые компоненты) и анализ по семантическим множителям (разложение значения на непосредственные семантические составляющие: дериванты и дериваты).  На основе  компонентного анализа в НЛТР обоих языков были выявлены общие семы и индивидуальные. Общие семы объединяют в определенную группу отдельные лексемы по значению и принадлежат не одному растению, а индивидуальные семы дифференцируют близкие по значению   слова в пределах одной группы, отличая данное растение от всех остальных.
нятия  «общие и индивидуальные семы» разными учеными трактуются как «интегральные и дифференциальные» (Д.Н. Шмелев), «идентифицирующие и дифференцирующие» (Л.М. Васильев), «архисемы и дифференциальные семы» (В.Г. Гак). Интегральные семы отражают признаки, свойственные целым классам объектов. Они объединяют в группы отдельные лексемы по значениям. Дифференциальные семы различают близкие по значению слова в пределах той или иной группы, т.е. выполняют различительную функцию. Дифференциальные семы могут входить в значение конкретной лексемы и отсутствовать в значениях других лексем. В НЛТР обоих языков  индивидуальные семы в зависимости от способа определения значений в толковых словарях могут описательными, которые отражают внешние особенности растения (форма стебля, листьев, корня, корневища, плодов, расположение цветков с указанием в быту, хозяйстве). Анализ словарных дефиниций фитонимов в лексико- графической практике позволил выделить и другие семы, актуальные при определении значения НЛТР: 1) принадлежность к определенному роду, семейству: 1) папоротник – «род спорового бесцветкового растения с пышными листьями», крапива – «сорная трава из сем. крапивных с обжигающими кожу ворсинками на листьях и стеблях» (СУ); 2) место произрастания: заразиха – «многолетнее лекарственное растение сем. .
idi-font-weight:normal'>вкусовые качества, запах: анис – «травянистое однолетнее растение сем. зонтичных, с пахучими плодами (семенами) сладковатого-пряного вкуса» (САН-17); 5) описание плода, ягоды: тыква – «огородное растение из сем. тыквенных с большими желтоватыми или циллиндрическими плодами» (СУ); 6) функция: чемерица— «травянистое ядовитое луговое растение сем. лилейных, с толстым корневищем, крупными остроконечными листьями и метелками цветков (используется в ветеринарии как антипаразитарное средство)»(СУ); лен-«травянистое  растение сем. леновых, из стеблей которого получают прядильное волокно, из семян-масло»(САН-17); 7)сходство растений или его частей с животными: қоянерін- «лекарственная трава, края листьев которых похожи на губу зайца» (ТСКЯ); львиный зев – «травянистое растение сем.норичниковых, с цветками, напоминающими пасть льва» (САН-4).
угие  признаки встречающиеся в семеме, являются общими по отношению к НЛТР и подвергаются системному сравнению (дикое /культурное, однолетнее/ многолетнее, ядовитое/, огородное, степное, полевое, луговое, горное, болотное, лесное, кормовое, съедобное, сорное, эфемерное, зерновое, бобовое.

Мы перечислили общие признаки, принадлежащие нескольким лексемам, однако, чтобы получить представление о конкретной лексеме, необходимо выделить также и дифференциальные. Например, НЛТР иісті бояушөп (ясменник душистый) имеет следующие признаки: 1) растение, 2) растущее в тенистых лесах, 3) с тонким ползучим корневищем, 4)листья темно-зеленые, по краям шероховатые, 5) с четырехгранными стеблями, 10- 60 см высотой, 6) с мелкими белыми цветками, 7) обладает приятным запахом, 8) используется в медицине в качестве мочегонного, потогонного, отхаркивающего средства.  В семантической структуре НЛТР кроме общих и индивидуальных сем выделяются актуальные и потенциальные семы. Если актуальные семы составляют основу значения НЛТР в толковых словарях, то потенциальные семы актуализируются в случае необходимости.
пример, сасық меңдуана – «дәрі-дәрмек ретінде көп қолданылатын» (СҚ) ; солодка – «применяется в технике» (СО). В ходе анализа словарных дефиниций НЛТР в толковых словарях казахского и русского языков было выявлено, что не всегда наблюдается четкий набор дифференциальных признаков для описания данного класса. Наряду с описанием существенных признаков (принадлежность к определенному семейству, роду, место произрастания, указания цвета), встречаются дефиниции с недостаточной степенью информативности. Например, қоянерін (зайцегуб)-«лекарственное растение» (ТСКЯ); золототысячник – «название нескольких видов трав» (СУ). В отдельных словарных статьях упоминается один существенный признак растения: «запах», «практическое применение», «ядовитость». Например, жұпар (душица) – «своебразно пахнущая трава» (ТСКЯ); полынь – «сорная трава  или полукустарник с сильным запахом и горьким вкусом» (САН). Использование компонентного анализа позволяет определить набор семантических признаков, необходимых для выявления значения НЛТР. Количество семантических признаков у одного и того же растения может не совпадать, так как вопросы описания значения слов зависят от их смыслового объема, специфики и назначения словаря.
пример, адыраспан- «түйетабан тұқымына жататын көп жылдық өсімдіктер туысы. Адыраспан –дәрілік өсімдік. Онымен бұлау арқылы буын ауруларын, қайнатпа суымен безгек және демікпе ауруларын емдейді. Малдың қотырын жазады» (ТСКЯ); адыраспан – зат. бот. «халық арасында ауруды емдейтін дәрі шөп, әйел босанғанда отқа тастап түтетеді» (СҚ).  Ландыш — «травянистое растение с душистыми мелкими белыми цветками-колокольчиками» (СО); ландыш-«многолетнее травянистое растение с продолговатыми листьями и мелкими белыми душистыми  цветками — колокольчиками» (САН). В приведенных примерах определяется денотат; описание производится путем указания на существенные признаки предмета: түйетабан тұқымына жататын көп жылдық өсімдіктер туысы, онымен бұлау арқылы буын ауруларын, қайнатпа суымен безгек және демікпе ауруларын емдейді, малдың қотырын жазады (перечень признаков более подробный). Во втором случае также выделяются семантические множители: многолетнее травянистое растение с продолговатыми листьями.

Сопоставление содержания семантической структуры слов по данным разных словарей показывает, что в разное время существования языка семантическая структура рассматриваемого типа слов может быть совершенно различной или частично не совпадающей как по количеству номинативных значений, так и по содержанию: например, в казахско-русском толковом  словаре арабско-иранских заимствований слов  термин «дәрмене» (полынь цитварная) означал: «лекарство, снадобье; лечение, сила, возможность» [5,24].  В словаре казахского языка под.
д. Т.Жанузакова заметно разграничение понятия  «дәрмене»: дәрмен-күш, шама (сила, мощь); дәрмене – «многолетнее лекарственное растение, относящееся к роду полыни и достигающее 25–40 см высотой» [6,24]. Крестовник – травянистое растение семейства сложноцветных. Впервые упоминается в справочнике Кондратовича (конец ХVIII века) и во «Флоре Московской губернии» Двугубского (начала  ХIХ века). Слово крестовник появилось позже, возможно от немецкого имени Kreuzkraut – крестовая трава, т.к. раньше растение называли словами волосник, гребешок, желтоголовник, желтоцвет, желтуха, шапочник, золотуха, долгоусник, щипальник. Надо отметить, что при описании семантической структуры НЛТР большинство толковых и других типов словарей широко применяют описательный метод. Вместе с тем, в определении казахских и русских НЛТР имеются разногласия: одни словари дают их как однозначные, другие – как многозначные. Например,  бидайық – «многолетнее дикое растение из семейства злаковых» (ТСКЯ); бидайық –«1.род многолетних травянистых растений семейства мятликовых.
птица отряда хищных птиц»; лен — «травянистое растенгие, из стеблей которого получают волокно, а из семян-масло. 2.Волокно, вырабатываемое из стеблей этого растения. 3.Ткань из этого волокна» (САН); лен-«травянистое растение с волосистым стеблем и богатыми маслом семенами». В ряде случаев в разных словарях не выдерживается последовательность в выделении самого описания растения, даже при совпадении количества значений: запыран – «1.жидкое вещество желтовато-зеленого цвета, выделяемое желудком. 2. яд, моча, горький. 3. желтый цветок с необычным запахом» ; запыран — «желтый цветок с необычным запахом» (ТСКЯ); зверобой — «1.Травянистое растение или  полукустарник, применяемое как лечебное средство. 2.Водка, настоенная на этом растении». (САН);  зверобой  — «1.Охотник, ловец, истребитель зверей. 2. Травянистое растение из семейства горечавковых» (САН-17). В словаре С.И. Ожегова: зверобой — «1.охотник на морских зверей. 2. род луговых и лесных трав или полукустарников, обычно с желтыми листьями». Как видим, в САН-4 под первым значением дается описание растения, во втором-название водки. В САН-17 и в словаре С.И. Ожегова в первом случае -название охотника и лишь во-втором случае описание растения.  Ряд словарей не дают четкого и строгого разграничения признаков, лежащих в основе классификации фитонимов на разные виды. Так, в словаре А. Құралұлы читаем : алабота – однолетнее растение семейства маревых или род многолетних травянистых и кустарниковых растений; в СУ: очиток – «травянистое или кустарниковое  растение сем. толстянковых,  с толстыми мясистыми стеблями и листьями, разводимое обычно как декаротивное». Таким образом, несмотря на определенный опыт, накопленный в практической и теоретической лексикографии, до сих пор встречаются трудности в способах определения слов. В толковых словарях казахского и русского языков, прежде всего это касается  отсутствия единообразия в их толковании, используется разный набор признаков, нет единообразия в употреблении научных НЛТР. В ряде случаев разных словарях не выдерживается последовательность в выделении самого описания растения, при совпадении сем.  Говоря о лексическом значении слов стоит отметить их денотативную и коннотативную характеристики: күймесгүл (неол.)– «ясенец», ерең (диал.) –«ясенец», қақы (арх.) – «одуванчик», иванчик (диал.) – «одуванчик», рицинус (неол.) – «клещевина». Итак, лексическое значение НЛТР в казахском и русском языках состоит из набора общих и индивидуальных сем, а также включает актуальные и потенциальные признаки растений. Семантическая структура НЛТР в сравниваемых языках может быть совершенно различной либо частично не совпадающей как по количеству номинативных значений,  так и по содержанию.

 

Список литературы

1 Салқынбай. А.Б Қазіргі қазақ тілі: Оқу құралы. –Алматы: Қазақ университеті,  2008. – 340б.

2.Никитин Л.В. Лексическое значение слова. –  М.: Высшая школа, 1983. – 127с.

3.Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова // Избранные труды.   Лексикология и лексикография. –М., 1977.  –С.169

4.Калиев Б. Лексико-семантическая и морфологическая структура названий растений в казахском языке. – Алматы,  1986. – 168с.

5.Рустемов Л.З. Казахско-русский толковый словарь арабско-иранских заимствований. -Алматы, 1989. – 320 с.

Қазақ тілінің сөздігі (жалпы ред. басқарған Т. Жанұзақов – Алматы: Дайк-Пресс, 1999. – 776 б.)

 

Источник: www.rusnauka.com

УДК 811.512.122'373.6.633.88

НАЗВАНИЯ ЛЕКАРСТВЕННЫХ ТРАВ В КАЗАХСКОМ ЯЗЫКЕ: ЭТИМОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Ж.М. Омашева

Карагандинский государственный медицинский университет ул. Ерубаева 32, Караганда, Казахстан, 100008 [email protected]

Статья посвящена изучению названий лекарственных травянистых растений в казахском языке с точки зрения их происхождения. Материал для исследования извлечен путем сплошной выборки из этимологических, толковых, двуязычных и трехъязычных словарей. Применяются этимологический и сопоставительный методы. В процессе этмологического анализа автор выявляет происхождение казахских фитонимов, проводит параллели с древнетюрскскими, арабскими, персидскими, монгольскими наименованиями лекарственных трав, рассматривая альтернативные точки зрения на их происхождение. Этимологические характеристики казахских названий лекарственных травянистых растений свидетельствуют о культурных и исторических связях народов с древнейших времен.

Ключевые слова: названия лекарственных травянистых растений, этимологический аспект, фитоним, тюркские заимствования, наименования общетюркского происхождения, парсизм, монгольские заимствования, арабские заимствования

ВВЕДЕНИЕ

Изучение словарного состава языка в различных аспектах — одна из важнейших задач языкознания. Обращение к исследованию названий лекарственных травянистых растений продиктовано повышенным интересом современной лингвистики к таким аспектам языковых единиц, в которых находят выражение особенности мировосприятия и мировидения этноса, позволяющие глубже проникнуть в историю языка.

В казахстанской лингвистике исследуются различные аспекты фитонимиче-ской лексики. Так, ономасиологический и мотивационный аспекты стали предметом исследования Г.И. Уюкбаевой [Народные наименования растений 1983]; проблеме системных отношений названий растений в казахском языке посвящена работа Б. Калиева [Лексико-семантическая и морфологическая структура названий растений в казахском языке 1996]; этнолингвистический аспект в устойчивых сочетаниях изучен Ш. Сеитовой [Эимдшке байланысты теракты "пркестершщ этнолингвистикалык сипаты», 1999], явление мотивированности языкового знака рассмотрено У.Б. Адилбаевой [Казак тшшдеп еимдж атауларыньщ уэждшп 2001]; ономасиологический и когнитивный аспект изучен Г.А. Омарбековой [Немю жэне казак тшдершдеп фитонимдердi к^рылымдык, ономасиологиялы; зерттеу 2004].

Наша работа посвящена исследованию этимологического аспекта казахских названий лекарственных травянистых растений. Источником материала исследо-

вания послужили словари: этимологические (Э.В. Севортян, 1974); толковые (Л.З. Рустемов, 1989; Н. Ондасынов, 1974), двуязычные (М.Н. Османов, 1983); трехъязычные (К.Д. Рахимов, Б.А. Искакова, 2003), Древнетюркский словарь (1960—1963); 1969; монографические исследования Ш. Сарыбаева (2000), Б. Калиева(1986)и др.

ФИТОНИМЫ В ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ КАЗАХСКОГО ЯЗЫКА

Фитонимы издавна функционируют в лексико-семантической системе казахского языка, выполняя номинативную, прагматическую и оценочную функцию. Названия лекарственных травянистых растений (далее — НЛТР) казахского языка входят в тематическую группу Растения и составляют определенный пласт лексики общелитературного казахского языка, отмеченный в древних и средневековых памятниках тюркской письменности.

Так, Б. Калиев выделяет древние названия общетюркского происхождения и собственно казахские наименования, которые образовались после становления национального языка казахов. В словаре Махмуда Кашгари мы обнаружили свыше 30 древнетюркских наименований лекарственных трав, близкие по значению и фонетическому звучанию к казахскому языку: тр ^к) — 'аир', андыз (апёиг) — 'девясил', жусан (]арсап) — 'полынь', цулмац (qulmaq) — 'хмель', сарымсац (sarumsaq) — 'лук горночесночный', жупар (]ираг) — 'душица', царамыц ^а-гат^) — 'гречиха' цабац (qabaq) — 'тыкв'а, бурыш (бигс) — 'перец', цышы ^ш) — 'горчица', шуйгш (ш^т) — 'валерьяна', жалбыз ^григ) — 'мята' и др. Кашгари 1960—196: 35, 40, 56, 58, 145, 320, 430, 502, 520, 546, 590].

Схожие тюрко-казахские названия были отмечены учеными в памятнике древнекипчакского языка «Кодекс Куманикус», составленном на латинской основе в 1303 г. миссионерами. В нем отражен разговорный язык западной ветви кипчаков: арпа (арпа) — ячмень, бурч (б^рыш) — 'перец', цабац (qabaq) — 'тыква', сарымсац (sarumsaq) — 'лук горночесночный' и т.д.

НЛТР общетюркского происхождения, близкие по семантике и различающиеся по фонетическим признакам, можно обнаружить и в лексике тюркских языков в настоящее время:

Таблица 1

Сравнительный анализ НЛТР в тюркских языках

Казахский Каракалпакский Ногайский Киргизский Уйгурский Азербайджан- Туркменский

язык язык язык язык язык 8ский язык язык

алабота алабота алабота алабота лайла селма

бидай бидай бийдай буудай бугдай бугда бугдай

жусан жусан йувсан эрмен аман йовшан йовшан

сарымсак сарымсак сарымсак саримсаг сарымсак

СТРУКТУРА НАИМЕНОВАНИЙ ЛЕКАРСТВЕННЫХ РАСТЕНИЙ

Среди древних наименований лекарственных трав по структуре выделяются в основном односоставные: жалбыз 'мята'; ошаган 'татарник колючий'; айыр 'аир болотный'; жантац 'колючка'и др. НЛТР позднего происхождения образованы

морфологическим, синтаксическим и лексико-семантическим способами. Например, цырыцбуын: — кыры; 'сорок' + буын 'узел' — 'хвощ'; дала цырыцбуыны 'хвощ полевой'; дала цырыцбуынныц швбг 'трава хвоща полевого', алца 'паслен' и под.

Наличие в казахском языке НЛТР, функционировавших параллельно в тюркском, арабском и персидском языках, отмечается многими учеными. Так, в словаре А.К. Курышжанова мы отметили 3 слова: йувшан/жусан 'полын'; арпа 'ячмень'; бугдай/бидай 'пшеница' [^рышжанов 1970: 52].

В толковом словаре арабско-иранских заимствований зафиксированы следующие НЛТР: эфЫун/апиын 'мак снотворный'; бэhэр/бYрыш 'перец' [Рустемов 1989: 54].

В персидско-казахском толковом словаре Н. Ондасынов упоминает следующие названия: бидэ/беде 'клевер'; зирэ/зире 'тмин'; зэгир/зыгыр 'лен'; кукнар/ квкнэр 'мак'; кучэлэ/кушала 'эминиум'; бэнги диуана/мецдуана 'белена'; пиаз/пияз 'лук'; тамир дэру/тамырдэрг 'чемерица'; морч/бурыш 'перец'; сэбз/сэбзи 'морковь'; тирнацгол/тырнацгул 'ноготки'; туймэгол/туймегул 'просвирник'; сумэлэк/ сумелек 'живокость'; конджед/кунжтг 'кунжут'; хадраспан/адыраспан 'гармала'; хиар/кияр 'огурец' [Ондасынов 1974: 70, 73, 77, 84, 161, 168, 224, 226].

В персидско-русском словаре М.Н. Османова — 2 названия: риванд/раугаш 'ревень', занджабил/жанжабгл 'имбирь' [Османов 1983: 24, 320]. По мнению Б. Калиева, названные НЛТР существовали параллельно в арабском и персидском языках: адыраспан/хадраспан 'гармала'; беде/бидэ 'клевер'; бурыш/морч 'перец'; зыгыр/зэгир 'лен'; квкнэр/кунар 'мак'; кушала/кучэлэ 'эминиум'; мецдуана/ бэнги диуана 'белена'; пияз/пияз 'лук' и др. [Калиев 1986: 93].

ФИТОНИМЫ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПРОИСХОЖДЕНИЯ И ЯЗЫКОВЫХ КОНТАКТОВ

Исследуя фитонимы с историко-типологической позиции в азербайджанском языке, Э.С. Кулиев пишет: «Процесс взаимообмена лексикой был обусловлен интенсивными этнолингвистическими взаимосвязями в период массового передвижения тюркских племен и племенных объединений в гущу ирано- и арабо-язычной среды начиная с V—VI вв. Эти этнолингвистические взаимосвязи еще более усилились в средневековье, когда тюркские народы постепенно начали принимать ислам, а через него и арабскую письменность» [Кулиев 1988: 22]. В работе «Фитонимы в азербайджанском языке» он проводит параллели между азербайджанским и другими тюркскими языками. При этом за основу берутся тюркские аффиксы а*п>ап как архетип. Этот процесс наблюдается и в казахских НЛТР. Например, вариант архетипа ап перешел в формант ай: биуёа] — бидай. Указанная форма имеется в персидском языке: Нота] — hYмай, цумай ('сорго').

Огромный пласт фитонимической лексики арабо-персидского происхождения встречается в работах Абу Райхана Беруни «Сайдани» и Абу Али Ибн Сины «Канон врачебной науки». В «Каноне» Авиценна систематизировал все знания о растениях, которые использовались в греческой медицине. Например, арабское слово

эфНйун (апиын) в значении 'мак снотворный' используется в современной казахской медицине наряду со словом квкнэр. В «Каноне врачебной науки» встречаются НЛТР арабского происхождения, вошедшие затем в состав лексики казахского языка с небольшими фонетическими изменениями. Например, запыран < зафгаран 'шафран'; жанжабш/жемжебш < занджабил 'имбирь'; пияз < бияз 'лук', цара мецдуана < бандж 'белена'; цара цыша < хардал 'горчица черная'; ацит жYзiм < фашира 'переступень белый'; Yлкен жолжелкен < лисан ал-хамал 'подорожник большой'; дэршж нарцайсар < рил-л-хамале 'вербена лекарственная' и др.

В составе НЛТР выделяются также парсизмы, которые давно вошли в состав лексики казахского языка и не воспринимаются как заимствованные: квкнэр < кукнар 'мак'; бурыш < морч 'перец'; зыгыр < зэгир 'лен'; пияз < пияз 'лук'; сэб1з < сэбз/сэбзи 'морковь'; беде < бидэ 'клевер'; джухари 'кукуруза'; тырнацгYл < тирнацгол 'ноготки'; зире < зирэ 'тмин'; тамырдэрi < тамирдару 'чемерица' и т.д.

Прекрасным литературным памятником XV в., в котором имеются сведения, касающиеся языка, культуры, истории, философии, психологии, астрономии, этнографии и этики, является медицинский сборник «Шипагерлж баян». Автор книги Отебойдак Тлеукабылов был глубоко образованным человеком, знакомым с литературой на арабском и персидском языках и, в частности, с произведениями Абунасыра Аль-Фараби. Книга содержит энциклопедические знания о медицине, с указанием болезней и методов их лечения. Он упоминает около 859 видов лечебных растений и способов их применения: «…Собирали цветки эминиума, гвоздики, затем отваривали и сцеживали, готовя отвары и настойки. Настойку пили внутрь, а отвар использовали в качестве наружного средства» [Тшеукабыл^лы 1996: 230].

Относительно небольшое количество НЛТР было заимствовано из монгольского языка. Однако вопрос о тюркско-монгольских языковых отношениях является спорным, в частности, проблема, касающаяся казахско-монгольских отношений. Ученые (Н.А. Баскаков, Б.Я. Владимирцов, Ч. Валиханов, Ц.Д. Номинханов, Г.Д. Санжеев, Ш. Сарыбаев) высказывали гипотезу о родстве тюркских и монгольских языков. Сходство и близость монгольских, тюркских и маньчжуро-тунгус-ских языков в области лексики и грамматического строя Б.Я. Владимирцев считал результатом их общего происхождения из единого праязыка: «На родственную связь между языками монгольскими, тюркскими и тунгусскими указывают системы сходных соответствий как в области фонетики, так и в области морфологии, синтаксиса и лексики, но особенно показательны в этом отношении детали, в частности морфологии этих языков» [Владимирцев 1929: 46]. Это значит, что монгольский и тюркский языки представляют собой две различные формы развития одного общего языка, который восходит к алтайскому. Г.Д. Санжеев полагал, что идея алтайского праязыка является не более чем гипотезой: «Родство так называемых алтайских языков является очень вероятной гипотезой, которая в настоящее время всеми нами принята, но оно все же имеет значимость только гипотезы, которая до сих пор научно еще не доказана» [Сарыбаев 2000: 144]. В пользу данной гипотезы высказывались и историки. Так, Мурат Уали в статье «Праязыки Великой Степи» выдвигает предположение о том, что праалтайский язык формировался в восточной Азии 11—10 тыс. лет назад среди местных монголоидов: «Географи-

ческая локализация прародины также еще окончательно не ясна. Возможно, это Маньчжурия, а возможно — таежная часть восточной Сибири. При распаде праал-тайского языка в V тысячелетии до н.э. возникают «материковая» (тюркомон-гольский и тунгусоманьчжурский) и «береговая» (японо-корейские) ветви. Затем из «материковой» ветви в IV—III тысячелетии до н.э. стали выделяться пратюрко-монгольские племена. Следуя за табунами диких лошадей и верблюдов, они мигрировали из таежной Сибири в образующиеся сухие монгольские степи. Здесь от тюрко-монгольского отделяется тюркский язык» [Мурат 2012: 27].

В книге «Вопросы казахского языкознания» Ш. Сарыбаев приводит примеры названий растений, имеющие сходства в монгольском и казахском языках: буу-дуй/бидай 'пшеница'; влвн/влец 'название малопитательной травы'; сарымсаг/ сарымсац 'чеснок'; хияг /цияц 'пырей'; хуурай/цурай 'тростник'; буурцаг/буршац 'горох'» [Сарыбаев 2000: 151].

Д.Б. Мирзаханова в работе «Фитонимическая лексика азербайджанского языка» также проводит параллели с монгольским языком: «Азербайджанская основа bugday «пшеница» имеет в тюркских и монгольских языках широкие параллели, кум. будай, уйг. пук-тай, каз. бидайи т.д. В монгольских языках эта же основа дает множество производных и составных терминов, ср. калм. будаа «зерновой хлеб», шарабудаа «просо», цагаанбудаа «рис», калм. будаа/н/ «крупа, каша», гур-валжи нбудаа «гречневая крупа», цагаанбудаа «рис», кар. будаа «просо», будаа «манная крупа», шар. будаа «пшено», будаатай «крупяной, рисовый», будаатай хуурга «пилав», будаатай шел «рисовый суп, крупяной суп», бур. будаа «крупа», сагаанбудаа «рис», упаанбудаа «просо», шара будаа «пшено», пмонг. бугудай «пшеница». Семантически тюркская основа бугдай, видимо, также восходит к корневому бут со значением «колос» — «острие, острый конец, колосок». Этот корень представлен в составе межтюркской основы буг=да «нож», ср. башк. боиза — богда, ног. мийда — богда «нож». В плане фонетики такой переход (-г—и-) является для тюркских языков вполне закономерным. В ряде тюркских языков корневой согласный утрачивается, ср. кум. будай из праформы бугдай» [Мирзаханова 2007: 14]. Азербайджанская основа бурчаг «горох» является общетюркской основой, имеющей древние параллели и в монгольских языках: каз. буршак, кирг. буурчак, уйг. пучок, г.-алт. мырчак, туркм. бурчак, коман. бурцак «горох», тур. бурчак, чув. пурчай «горошина», монг. буурцаг, пмонг. бугурцаг, бур. буурсаг и т.д. [Мирзаханова 2007: 15].

Б. Калиев, сопоставляя лексический материал словарей казахского и монгольского языков, обнаружил 32 фонетически и семантически сходных названий растений. Мы обратили внимание на названия лекарственных растений: «арпа — арвай 'ячмень'; бидай — буудай 'пшеница'; буршац — буурцаг 'перец'; цалацай — халгай 'крапива'; царамыц — хармаг 'гречиха'; сарымсац — саримсаг 'чеснок'; тобылгы — тавилга 'таволга' [Калиев 1986: 59].

По мнению В. Котвич, такие слова, как арпа ('ячмень'), тобылгы ('таволга'), бидай ('пшеница'), очевидно, были заимствованы монгольскими языками из тюркских» [Котвич 1962: 95]. Данное предположение основывается на том, что фонети-

ческий состав этих слов в большей степени соответствует закономерностям тюркских языков. Некоторые их них зафиксированы в «Диване» Махмуда Кашкарского (XI в.): вurшац, samursaq, qaramuq, т.е. имеют общетюркское происхождение. Что касается слов цалацай (крапива), шыралжын (полынь эстрагон), то, возможно, по звуковому обозначению и грамматическому оформлению их следует отнести к монголизмам. Указанные примеры свидетельствуют о наличиии тюрко-монголь-ских элементов в НЛТР. Однако чисто фонетические сопоставления тюркских и монгольских основ в отрыве от морфолого-семантических сопоставлений могут привести к ошибочному мнению. Мы согласны с мнением Э. Севортяна: «Фоно-морфологическое и семантическое совпадение какой-либо тюркской и монгольской основ далеко не всегда является свидетельством заимствования основы из монгольских в тюркские или же наоборот, хотя взаимные заимствования между названными языками с древнейших времен не подлежат сомнению» [Севортян 1974: 45].

Тем не менее, большая часть заимствованных НЛТР казахского языка — это слова, перешедшие из русского и западноевропейских языков и вошедшие в казахский язык до Октябрской революции и в послеоктябрский период. Например, шэлпей/шэлпи/шэлт ('шалфей'), шэуiл/шэулi ('щавель'), Ыбеклэ ('свекла'); валерьяна, женьшень, маис, термопсис, астрагал, анис и др. Другая группа заимствований — экзотизмы, характеризующеся выраженным колоритом: нард, колоцинт, кава-кава и другие.

НЛТР с латино-греческой основой из русского языка перешли в казахскую ботаническую номенклатуру и стали функционировать в качестве самостоятельных лексических единиц. В словаре К.Д. Рахимова, Б.А. Искаковой такие названия сохраняют свой фонетический и семантический облик либо к ним добавляется казахский эквивалент: «авран — авран, адонис — адонис, анис — анис, амми — амми, арника — арника, каланхое — каланхое, рута — рута; термопсис — термопсис», эхинацея — эхинацея» [Рахимов 2003: 8—10, 29, 60, 66, 5].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, проведенное исследование показало, что в состав НЛТР казахского языка вошли слова тюркского, персидского, арабского и монгольского происхождения. Среди заимствованных НЛТР выделяются группы названий, перешедшие из русского и западноевропейских языков. В научном дискурсе функционируют фитонимы-термины с латино-греческой основой.

© Омашева Ж.М.

Дата поступления: 12.05.2016

Дата принятия к печати: 07.06.2016

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Владимирцев Б.А. (1929). Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхаского наречия [Vladimirtsev B.A. Comparative Grammar of the Mongolian written language and Khalkha dialect]. Ленинград.

2. Кашцари М. (1960—1963). Девону л^гот ит турк [Kashkari M. Devony lygot it turk]. Ташкент.

3. КалиевБ. (1986). Лексико-семантическая и морфологическая структура названий растений в казахском языке [Kaliev B. Lexical and semantic and morphological structure of plants' names in the Kazakh language]. Алматы.

4. Котвич В. (1962). Исследование по алтайским языкам [Kotvich B. Study on the Altai language]. Москва.

5. К¥Рышжанов Э. (1970). Исследование по лексике «Тюрско-арабского языка» [Kurysh-zhanov A. Study on vocabulary of "The Turkic and Arabic languages"]. Алматы: Наука.

6. Кулиев Э.С. (1988). Фитонимы в азербайджанском языке [Kuliev E.S. Phytonims in the Azerbaijani language: it turk]: автореф. дисс. … канд. филол. наук. Баку.

7. Мирзаханова Д.Б. (2007). Фитонимическая лексика азербайджанского языка (в сравнении с другими тюркскими языками) [Mirzakhanova D.B. Phytonimic vocabulary of the Azerbaijan language (in comparison with other Turkic languages)]: автореф. дисс. … канд. филол. наук. Махачкала.

8. Мурат У. (2012). Праязыки великой степи [Murat U. The parent language of the great steppe] // Сб. статей «Свобода слова». Алматы.

9. Ондасынов Н. (1974). Парсыша-казакша TYсiндiрме сездж [Ondasynov N. Persian-Kazakh explanatory dictionary]. Алматы.

10. Османов М.Н. (1983). Персидско-русский словарь [Osmanov M.N. Persian-Russian dictionary]. Москва.

11. Рахимов К.Д., Искакова Б.А. (2003). Русско-казахско-латинский словарь растений, используемых в медицине и биологии [Rakhimov K.D., Iskakova B.A. Russian-Kazakh-Latin dictionary of plants used in medicine and biology. Алматы.

12. Рустемов Л.З. (1989). Казахско-русский толковый словарь арабско-иранских заимствований [Rustemov L.Z. Kazakh-Russian explanatory dictionary of Arab-Iranian borrowings]. Алматы.

13. Сарыбаев Ш. (2000). Казак тл бiлiмi мэселелер^ Вопросы казахского языкознания [Sarybaev Sh. Kazakh til bilimi Maseleleri. The Kazakh linguistics problems]. Алматы: Арыс.

14. Севортян Э.В. (1974). Этимологический словарь тюркских языков [Sevortyan E.V. Etymological dictionary of Turkic languages ]. М.: Наука.

15. Тыеуцабыл¥лы в. (1996). Шипагерлш баян. Араб картнен кешiргендер [Tleukabyluly O. Shipagerlik bayan. Arab karpinen koshirgender]. Алматы: Жалын.

MEDICINAL HERB NAMES IN THE KAZAKH LANGUAGE FROM THE ORIGIN VIEWPOINT

Zh.M. Omasheva

Karaganda State Medical University 32, Erubayeva st., Karaganda, Kazakhstan, 1000008 omzhan@mail. ru

The article is devoted to the study of medicinal herbal plant names in the Kazakh language. The aim of the article is to research medicinal herbal plant names in Kazakh from the origin viewpoint. At the beginning of the article there is a brief description of the works of the Kazakhstan scientists who inves-

tigated various aspects of phytonymic vocabulary and there are the researchers' opinions regarding the Mongolian, Arab and Persian borrowings. The research material was only taken by selection way from the etymological, explanatory, bilingual and trilingual dictionaries. The etymological and comparative methods were used in the work. During the etymological analysis the author has revealed the origin of the Kazakh phytonyms and drawn parallels with the ancient Turkic, Arabian, Persian and Mongolian names of medicinal herbs considering the alternative points of view on their origin. The etymological characteristics of the Kazakh names of medicinal herbal plants show the cultural and historical ties of peoples since ancient times.

Key words: medicinal herbal plant names, etymological aspect, phytonym, Turkic borrowings, names of common Turkic origin, parsism, Mongolian borrowings, Arabian borrowings

Источник: cyberleninka.ru

Транскрипт

1 УДК НАЗВАНИЯ ЛЕКАРСТВЕННЫХ ТРАВ В КАЗАХСКОМ ЯЗЫКЕ: ЭТИМОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ Ж.М. Омашева Карагандинский государственный медицинский университет ул. Ерубаева 32, Караганда, Казахстан, Статья посвящена изучению названий лекарственных травянистых растений в казахском е с точки зрения их происхождения. Материал для исследования извлечен путем сплошной выборки из этимологических, толковых, двуязычных и трехъязычных словарей. Применяются этимологический и сопоставительный методы. В процессе этмологического анализа автор выявляет происхождение казахских фитонимов, проводит параллели с древнетюрскскими, арабскими, персидскими, монгольскими наименованиями лекарственных трав, рассматривая альтернативные точки зрения на их происхождение. Этимологические характеристики казахских названий лекарственных травянистых растений свидетельствуют о культурных и исторических связях народов с древнейших времен. Ключевые слова: названия лекарственных травянистых растений, этимологический аспект, фитоним, тюркские заимствования, наименования общетюркского происхождения, парсизм, монгольские заимствования, арабские заимствования ВВЕДЕНИЕ Изучение словарного состава а в различных аспектах одна из важнейших задач ознания. Обращение к исследованию названий лекарственных травянистых растений продиктовано повышенным интересом современной лингвистики к таким аспектам овых единиц, в которых находят выражение особенности мировосприятия и мировидения этноса, позволяющие глубже проникнуть в историю а. В казахстанской лингвистике исследуются различные аспекты фитонимической лексики. Так, ономасиологический и мотивационный аспекты стали предметом исследования Г.И. Уюкбаевой [Народные наименования растений 1983]; проблеме системных отношений названий растений в казахском е посвящена работа Б. Калиева [Лексико-семантическая и морфологическая структура названий растений в казахском е 1996]; этнолингвистический аспект в устойчивых сочетаниях изучен Ш. Сеитовой [Өсімдікке байланысты тұрақты тіркестерінің этнолингвистикалық сипаты», 1999], явление мотивированности ового знака рассмотрено У.Б. Адилбаевой [Қазақ тіліндегі өсімдік атауларының уəжділігі 2001]; ономасиологический и когнитивный аспект изучен Г.А. Омарбековой [Неміс жəне қазақ тілдеріндегі фитонимдерді құрылымдық, ономасиологиялық зерттеу 2004]. Наша работа посвящена исследованию этимологического аспекта казахских названий лекарственных травянистых растений. Источником материала исследо- 82

2 Омашева Ж.М. Названия лекарственных трав в казахском е: этимологический аспект вания послужили словари: этимологические (Э.В. Севортян, 1974); толковые (Л.З. Рустемов, 1989; Н. Ондасынов, 1974), двуязычные (М.Н. Османов, 1983); трехъязычные (К.Д. Рахимов, Б.А. Искакова, 2003), Древнетюркский словарь ( ); 1969; монографические исследования Ш. Сарыбаева (2000), Б. Калиева (1986) и др. ФИТОНИМЫ В ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ КАЗАХСКОГО ЯЗЫКА Фитонимы издавна функционируют в лексико-семантической системе казахского а, выполняя номинативную, прагматическую и оценочную функцию. Названия лекарственных травянистых растений (далее НЛТР) казахского а входят в тематическую группу Растения и составляют определенный пласт лексики общелитературного казахского а, отмеченный в древних и средневековых памятниках тюркской письменности. Так, Б. Калиев выделяет древние названия общетюркского происхождения и собственно казахские наименования, которые образовались после становления национального а казахов. В словаре Махмуда Кашгари мы обнаружили свыше 30 древнетюркских наименований лекарственных трав, близкие по значению и фонетическому звучанию к казахскому у: иір (egіr) аир, андыз (аnduz) девясил, жусан (jарсаn) полынь, құлмақ (qulmaq) хмель, сарымсақ (sarumsaq) лук горночесночный, жұпар (jupar) душица, қарамық (qaramuq) гречиха қабақ (qabaq) тыкв а, бұрыш (бurc) перец, қышы (qici) горчица, шүйгін (шіvgin) валерьяна, жалбыз (jarpuz) мята и др. [Қашқари : 35, 40, 56, 58, 145, 320, 430, 502, 520, 546, 590]. Схожие тюрко-казахские названия были отмечены учеными в памятнике древнекипчакского а «Кодекс Куманикус», составленном на латинской основе в 1303 г. миссионерами. В нем отражен разговорный западной ветви кипчаков: арпа (арпа) ячмень, бурч (бұрыш) перец, қабақ (qabaq) тыква, сарымсақ (sarumsaq) лук горночесночный и т.д. НЛТР общетюркского происхождения, близкие по семантике и различающиеся по фонетическим признакам, можно обнаружить и в лексике тюркских ов в настоящее время: Казахский Каракалпакский Сравнительный анализ НЛТР в тюркских ах Ногайский Киргизский Уйгурский Азербайджан- 8ский Таблица 1 Туркменский алабота алабота алабота алабота лайла селма бидай бидай бийдай буудай буғдай буғда буғдай жусан жусан йувсан эрмен аман йовшан йовшан сарымсақ сарымсақ сарымсақ саримсаг сарымсақ СТРУКТУРА НАИМЕНОВАНИЙ ЛЕКАРСТВЕННЫХ РАСТЕНИЙ Среди древних наименований лекарственных трав по структуре выделяются в основном односоставные: жалбыз мята ; ошаған татарник колючий ; айыр аир болотный ; жантақ колючка и др. НЛТР позднего происхождения образованы 83

3 Вестник РУДН, серия Теория а. Семиотика. Семантика, 2016, 4 морфологическим, синтаксическим и лексико-семантическим способами. Например, қырықбуын: қырық сорок + буын узел хвощ ; дала қырықбуыны хвощ полевой ; дала қырықбуынның шөбi трава хвоща полевого, алқа паслен и под. Наличие в казахском е НЛТР, функционировавших параллельно в тюркском, арабском и персидском ах, отмечается многими учеными. Так, в словаре А.К. Курышжанова мы отметили 3 слова: йувшан/жусан полын ; арпа ячмень ; бугдай/бидай пшеница [Құрышжанов 1970: 52]. В толковом словаре арабско-иранских заимствований зафиксированы следующие НЛТР: əфһйун/апиын мак снотворный ; бəһəр/бұрыш перец [Рустемов 1989: 54]. В персидско-казахском толковом словаре Н. Ондасынов упоминает следующие названия: бидə/беде клевер ; зирə/зире тмин ; зəгир/зығыр лен ; күкнар/ көкнəр мак ; кучəлə/күшала эминиум ; бəнги диуана/меңдуана белена ; пиаз/пияз лук ; тамир дəру/тамырдəрі чемерица ; морч/бұрыш перец ; сəбз/сəбзи морковь ; тирнақгол/тырнақгүл ноготки ; түймəгол/түймегүл просвирник ; сумəлəк/ сүмелек живокость ; конджед/күнжіті кунжут ; хадраспан/адыраспан гармала ; хиар/қияр огурец [Ондасынов 1974: 70, 73, 77, 84, 161, 168, 224, 226]. В персидско-русском словаре М.Н. Османова 2 названия: риванд/рауғаш ревень, занджабил/жанжабіл имбирь [Османов 1983: 24, 320]. По мнению Б. Калиева, названные НЛТР существовали параллельно в арабском и персидском ах: адыраспан/хадраспан гармала ; беде/бидə клевер ; бұрыш/морч перец ; зығыр/зəғир лен ; көкнəр/кунар мак ; күшала/күчəлə эминиум ; меңдуана/ бəнги диуана белена ; пияз/пияз лук и др. [Калиев 1986: 93]. 84 ФИТОНИМЫ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПРОИСХОЖДЕНИЯ И ЯЗЫКОВЫХ КОНТАКТОВ Исследуя фитонимы с историко-типологической позиции в азербайджанском е, Э.С. Кулиев пишет: «Процесс взаимообмена лексикой был обусловлен интенсивными этнолингвистическими взаимосвязями в период массового передвижения тюркских племен и племенных объединений в гущу ирано- и арабоязычной среды начиная с V VI вв. Эти этнолингвистические взаимосвязи еще более усилились в средневековье, когда тюркские народы постепенно начали принимать ислам, а через него и арабскую письменность» [Кулиев 1988: 22]. В работе «Фитонимы в азербайджанском е» он проводит параллели между азербайджанским и другими тюркскими ами. При этом за основу берутся тюркские аффиксы а*η>аη как архетип. Этот процесс наблюдается и в казахских НЛТР. Например, вариант архетипа аη перешел в формант ай: биγdaј бидай. Указанная форма имеется в персидском е: homaj һұмай, құмай ( сорго ). Огромный пласт фитонимической лексики арабо-персидского происхождения встречается в работах Абу Райхана Беруни «Сайдани» и Абу Али Ибн Сины «Канон врачебной науки». В «Каноне» Авиценна систематизировал все знания о растениях, которые использовались в греческой медицине. Например, арабское слово

4 Омашева Ж.М. Названия лекарственных трав в казахском е: этимологический аспект эфhйун (апиын) в значении мак снотворный используется в современной казахской медицине наряду со словом көкнəр. В «Каноне врачебной науки» встречаются НЛТР арабского происхождения, вошедшие затем в состав лексики казахского а с небольшими фонетическими изменениями. Например, запыран < зафғаран шафран ; жанжабіл/жемжебіл < занджабил имбирь ; пияз < бияз лук, қара меңдуана < бандж белена ; қара қыша < хардал горчица черная ; ақит жүзім < фашира переступень белый ; үлкен жолжелкен < лисан ал-хамал подорожник большой ; дəрілік нарқайсар < рил-л-хамале вербена лекарственная и др. В составе НЛТР выделяются также парсизмы, которые давно вошли в состав лексики казахского а и не воспринимаются как заимствованные: көкнəр < кукнар ‘мак ; бұрыш < морч перец ; зығыр < зəғир лен ; пияз < пияз лук ; сəбіз < сəбз/сəбзи морковь ; беде < бидə клевер ; джухари кукуруза ; тырнақгүл < тирнақгол ноготки ; зире < зирə тмин ; тамырдəрі < тамирдару чемерица и т.д. Прекрасным литературным памятником XV в., в котором имеются сведения, касающиеся а, культуры, истории, философии, психологии, астрономии, этнографии и этики, является медицинский сборник «Шипагерлiк баян». Автор книги Отебойдак Тлеукабылов был глубоко образованным человеком, знакомым с литературой на арабском и персидском ах и, в частности, с произведениями Абунасыра Аль-Фараби. Книга содержит энциклопедические знания о медицине, с указанием болезней и методов их лечения. Он упоминает около 859 видов лечебных растений и способов их применения: «…Собирали цветки эминиума, гвоздики, затем отваривали и сцеживали, готовя отвары и настойки. Настойку пили внутрь, а отвар использовали в качестве наружного средства» [Тілеуқабылұлы 1996: 230]. Относительно небольшое количество НЛТР было заимствовано из монгольского а. Однако вопрос о тюркско-монгольских овых отношениях является спорным, в частности, проблема, касающаяся казахско-монгольских отношений. Ученые (Н.А. Баскаков, Б.Я. Владимирцов, Ч. Валиханов, Ц.Д. Номинханов, Г.Д. Санжеев, Ш. Сарыбаев) высказывали гипотезу о родстве тюркских и монгольских ов. Сходство и близость монгольских, тюркских и маньчжуро-тунгусских ов в области лексики и грамматического строя Б.Я. Владимирцев считал результатом их общего происхождения из единого праа: «На родственную связь между ами монгольскими, тюркскими и тунгусскими указывают системы сходных соответствий как в области фонетики, так и в области морфологии, синтаксиса и лексики, но особенно показательны в этом отношении детали, в частности морфологии этих ов» [Владимирцев 1929: 46]. Это значит, что монгольский и тюркский и представляют собой две различные формы развития одного общего а, который восходит к алтайскому. Г.Д. Санжеев полагал, что идея алтайского праа является не более чем гипотезой: «Родство так называемых алтайских ов является очень вероятной гипотезой, которая в настоящее время всеми нами принята, но оно все же имеет значимость только гипотезы, которая до сих пор научно еще не доказана» [Сарыбаев 2000: 144]. В пользу данной гипотезы высказывались и историки. Так, Мурат Уали в статье «Праи Великой Степи» выдвигает предположение о том, что праалтайский формировался в восточной Азии тыс. лет назад среди местных монголоидов: «Географи- 85

5 86 Вестник РУДН, серия Теория а. Семиотика. Семантика, 2016, 4 ческая локализация прародины также еще окончательно не ясна. Возможно, это Маньчжурия, а возможно таежная часть восточной Сибири. При распаде праалтайского а в V тысячелетии до н.э. возникают «материковая» (тюркомонгольский и тунгусоманьчжурский) и «береговая» (японо-корейские) ветви. Затем из «материковой» ветви в IV III тысячелетии до н.э. стали выделяться пратюркомонгольские племена. Следуя за табунами диких лошадей и верблюдов, они мигрировали из таежной Сибири в образующиеся сухие монгольские степи. Здесь от тюрко-монгольского отделяется тюркский» [Мурат 2012: 27]. В книге «Вопросы казахского ознания» Ш. Сарыбаев приводит примеры названий растений, имеющие сходства в монгольском и казахском ах: буудуй/бидай пшеница ; өлөн/өлең название малопитательной травы ; сарымсаг/ сарымсақ чеснок ; хияғ /қияқ пырей ; хуурай/құрай тростник ; буурцаг/бұршақ горох» [Сарыбаев 2000: 151]. Д.Б. Мирзаханова в работе «Фитонимическая лексика азербайджанского а» также проводит параллели с монгольским ом: «Азербайджанская основа bugday «пшеница» имеет в тюркских и монгольских ах широкие параллели, кум. будай, уйг. пук-тай, каз. бидайи т.д. В монгольских ах эта же основа дает множество производных и составных терминов, ср. калм. будаа «зерновой хлеб», шарабудаа «просо», цагаанбудаа «рис», калм. будаа/н/ «крупа, каша», гурвалжи нбудаа «гречневая крупа», цагаанбудаа «рис», кар. будаа «просо», будаа «манная крупа», шар. будаа «пшено», будаатай «крупяной, рисовый», будаатай хуурга «пилав», будаатай шел «рисовый суп, крупяной суп», бур. будаа «крупа», сагаанбудаа «рис», упаанбудаа «просо», шара будаа «пшено», пмонг. бугудай «пшеница». Семантически тюркская основа бугдай, видимо, также восходит к корневому бут со значением «колос» «острие, острый конец, колосок». Этот корень представлен в составе межтюркской основы буг=да «нож», ср. башк. боиза богда, ног. мийда богда «нож». В плане фонетики такой переход (-г—и-) является для тюркских ов вполне закономерным. В ряде тюркских ов корневой согласный утрачивается, ср. кум. будай из праформы бугдай» [Мирзаханова 2007: 14]. Азербайджанская основа бурчаг «горох» является общетюркской основой, имеющей древние параллели и в монгольских ах: каз. буршак, кирг. буурчак, уйг. пучок, г.-алт. мырчак, туркм. бурчак, коман. бурцак «горох», тур. бурчак, чув. пурчай «горошина», монг. буурцаг, пмонг. бугурцаг, бур. буурсаг и т.д. [Мирзаханова 2007: 15]. Б. Калиев, сопоставляя лексический материал словарей казахского и монгольского ов, обнаружил 32 фонетически и семантически сходных названий растений. Мы обратили внимание на названия лекарственных растений: «арпа арвай ячмень ; бидай буудай пшеница ; бұршақ буурцаг перец ; қалақай халгай крапива ; қарамық хармаг гречиха ; сарымсақ саримсаг чеснок ; тобылғы тавилга таволга [Калиев 1986: 59]. По мнению В. Котвич, такие слова, как арпа ( ячмень ), тобылғы ( таволга ), бидай ( пшеница ), очевидно, были заимствованы монгольскими ами из тюркских» [Котвич 1962: 95]. Данное предположение основывается на том, что фонети-

6 Омашева Ж.М. Названия лекарственных трав в казахском е: этимологический аспект ческий состав этих слов в большей степени соответствует закономерностям тюркских ов. Некоторые их них зафиксированы в «Диване» Махмуда Кашкарского (XI в.): вurшақ, samursaq, qaramuq, т.е. имеют общетюркское происхождение. Что касается слов қалақай (крапива), шыралжын (полынь эстрагон), то, возможно, по звуковому обозначению и грамматическому оформлению их следует отнести к монголизмам. Указанные примеры свидетельствуют о наличиии тюрко-монгольских элементов в НЛТР. Однако чисто фонетические сопоставления тюркских и монгольских основ в отрыве от морфолого-семантических сопоставлений могут привести к ошибочному мнению. Мы согласны с мнением Э. Севортяна: «Фономорфологическое и семантическое совпадение какой-либо тюркской и монгольской основ далеко не всегда является свидетельством заимствования основы из монгольских в тюркские или же наоборот, хотя взаимные заимствования между названными ами с древнейших времен не подлежат сомнению» [Севортян 1974: 45]. Тем не менее, большая часть заимствованных НЛТР казахского а это слова, перешедшие из русского и западноевропейских ов и вошедшие в казахский до Октябрской революции и в послеоктябрский период. Например, шəлпей/шəлпи/шəлпі ( шалфей ), шəуіл/шəулі ( щавель ), сібеклə ( свекла ); валерьяна, женьшень, маис, термопсис, астрагал, анис и др. Другая группа заимствований экзотизмы, характеризующеся выраженным колоритом: нард, колоцинт, кава-кава и другие. НЛТР с латино-греческой основой из русского а перешли в казахскую ботаническую номенклатуру и стали функционировать в качестве самостоятельных лексических единиц. В словаре К.Д. Рахимова, Б.А. Искаковой такие названия сохраняют свой фонетический и семантический облик либо к ним добавляется казахский эквивалент: «авран авран, адонис адонис, анис анис, амми амми, арника арника, каланхое каланхое, рута рута; термопсис термопсис», эхинацея эхинацея» [Рахимов 2003: 8 10, 29, 60, 66, 5]. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Таким образом, проведенное исследование показало, что в состав НЛТР казахского а вошли слова тюркского, персидского, арабского и монгольского происхождения. Среди заимствованных НЛТР выделяются группы названий, перешедшие из русского и западноевропейских ов. В научном дискурсе функционируют фитонимы-термины с латино-греческой основой. Омашева Ж.М. Дата поступления: Дата принятия к печати: БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 1. Владимирцев Б.А. (1929). Сравнительная грамматика монгольского письменного а и халхаского наречия [Vladimirtsev B.A. Comparative Grammar of the Mongolian written language and Khalkha dialect]. Ленинград. 87

7 Вестник РУДН, серия Теория а. Семиотика. Семантика, 2016, 4 2. Қашқари М. ( ). Девону лұғот ит түрк [Kashkari M. Devony lygot it turk]. Ташкент. 3. Калиев Б. (1986). Лексико-семантическая и морфологическая структура названий растений в казахском е [Kaliev B. Lexical and semantic and morphological structure of plants names in the Kazakh language]. Алматы. 4. Котвич В. (1962). Исследование по алтайским ам [Kotvich B. Study on the Altai language]. Москва. 5. Құрышжанов Ə. (1970). Исследование по лексике «Тюрско-арабского а» [Kuryshzhanov A. Study on vocabulary of The Turkic and Arabic languages ]. Алматы: Наука. 6. Кулиев Э.С. (1988). Фитонимы в азербайджанском е [Kuliev E.S. Phytonims in the Azerbaijani language: it turk]: автореф. дисс…. канд. филол. наук. Баку. 7. Мирзаханова Д.Б. (2007). Фитонимическая лексика азербайджанского а (в сравнении с другими тюркскими ами) [Mirzakhanova D.B. Phytonimic vocabulary of the Azerbaijan language (in comparison with other Turkic languages)]: автореф. дисс…. канд. филол. наук. Махачкала. 8. Мурат У. (2012). Праи великой степи [Murat U. The parent language of the great steppe] // Сб. статей «Свобода слова». Алматы. 9. Ондасынов Н. (1974). Парсыша-қазақша түсіндірме сөздік [Ondasynov N. Persian-Kazakh explanatory dictionary]. Алматы. 10. Османов М.Н. (1983). Персидско-русский словарь [Osmanov M.N. Persian-Russian dictionary]. Москва. 11. Рахимов К.Д., Искакова Б.А. (2003). Русско-казахско-латинский словарь растений, используемых в медицине и биологии [Rakhimov K.D., Iskakova B.A. Russian-Kazakh-Latin dictionary of plants used in medicine and biology. Алматы. 12. Рустемов Л.З. (1989). Казахско-русский толковый словарь арабско-иранских заимствований [Rustemov L.Z. Kazakh-Russian explanatory dictionary of Arab-Iranian borrowings]. Алматы. 13. Сарыбаев Ш. (2000). Қазақ тіл білімі мəселелері. Вопросы казахского ознания [Sarybaev Sh. Kazakh til bіlіmі Maseleleri. The Kazakh linguistics problems]. Алматы: Арыс. 14. Севортян Э.В. (1974). Этимологический словарь тюркских ов [Sevortyan E.V. Etymological dictionary of Turkic languages ]. М.: Наука. 15. Тілеуқабылұлы Ө. (1996). Шипагерлік баян. Араб қарпінен көшіргендер [Tleukabyluly O. Shipagerlіk bayan. Arab karpіnen koshіrgender]. Алматы: Жалын. MEDICINAL HERB NAMES IN THE KAZAKH LANGUAGE FROM THE ORIGIN VIEWPOINT Zh.M. Omasheva Karaganda State Medical University 32, Erubayeva st., Karaganda, Kazakhstan, The article is devoted to the study of medicinal herbal plant names in the Kazakh language. The aim of the article is to research medicinal herbal plant names in Kazakh from the origin viewpoint. At the beginning of the article there is a brief description of the works of the Kazakhstan scientists who inves- 88

8 Омашева Ж.М. Названия лекарственных трав в казахском е: этимологический аспект tigated various aspects of phytonymic vocabulary and there are the researchers opinions regarding the Mongolian, Arab and Persian borrowings. The research material was only taken by selection way from the etymological, explanatory, bilingual and trilingual dictionaries. The etymological and comparative methods were used in the work. During the etymological analysis the author has revealed the origin of the Kazakh phytonyms and drawn parallels with the ancient Turkic, Arabian, Persian and Mongolian names of medicinal herbs considering the alternative points of view on their origin. The etymological characteristics of the Kazakh names of medicinal herbal plants show the cultural and historical ties of peoples since ancient times. Key words: medicinal herbal plant names, etymological aspect, phytonym, Turkic borrowings, names of common Turkic origin, parsism, Mongolian borrowings, Arabian borrowings

Источник: docplayer.ru