Каких только мифов не изобрели о волках! Страшный зверь, который только и думает, как бы разорвать и съесть всех вокруг, а в стае царит железная дисциплина и страх перед вышестоящим. Однако реальность, как показывают исследования, не имеет ничего общего с этими предрассудками. По каким же законам живет волчья стая?

Волки в лесу фото

На фото: волки. Фото: pixabay.com

Настоящая семья

Люди во все времена боялись и ненавидели волков. Например, во времена СССР волк считался «нежелательным видом», едва ли не паразитическим. С ним боролись самыми варварскими методами, желая полностью истребить. Но, несмотря на это, волки — вид, имеющий самый большой ареал обитания. И все благодаря их невероятному интеллекту и умению сотрудничать.


Ученые, которые исследуют волков, проникаются глубоким уважением к этим хищникам. И говорят о них чаще всего как о людях, постоянно проводя параллели с нами (увы, не всегда в пользу вида Человек Разумный).

Волчья стая – это настоящая семья, в полном смысле этого слова. Как правило, она состоит из трех возрастных групп:

  • Взрослая пара – волки, которые размножаются. Это те, кого порой называют альфа-особи.
  • Переярки – подростки в возрасте 1 – 2 лет.
  • Прибылые, или щенки – волчата в возрасте до 1 года.

Каждый берет на себя ту функцию, которую может выполнять лучше других, и распределение функций играет ключевую роль в жизни стаи.

А еще в волчьей семье огромную роль играют личные привязанности между отдельными членами стаи.

Волчья стая зимой фото

На фото: волчья стая. Фото: wikimedia.org

Члены стаи в течение года перегруппируются. Они могут ходить группами и поодиночке, но это не значит, что стая распалась. Ведь если вы утром уходите на работу, это же не значит, что вы больше не входите в состав своей семьи? Так и волки: они могут уходить по своим делам на довольно большие расстояния, а потом возвращаться к остальным членам семьи.


Вой – это способ коммуникации волков. Например, когда члены стаи расходятся, они воют, чтобы понять, где находится каждый из них. Кстати, на луну волки не воют – они просто поднимают голову, ведь с опущенной головой выть невозможно.

Любовь на всю жизнь

Волки – верные супруги. Пара образуется на всю жизнь, и самец принимает активное участие в уходе за потомством и воспитании волчат. Измен у волков не бывает никогда и ни при каких обстоятельствах.

Пара волков фото

На фото: волки. Фото: pxhere.com

Причем, даже если волк играет в семье главенствующую роль, самка, у которой есть маленькие детеныши, становится довольно агрессивной и очень требовательной к супругу. Так что волк без устали таскает ей еду, и только после того, как она наестся досыта, накормит волчат и начнет делать запасы, он может вздохнуть свободно и наконец поесть сам и отдохнуть.

Малые детки – малые бедки


Волчата рождаются весной и до 4 месяцев не покидают пределов так называемого «очага» — центра территории стаи. В это время они общаются только с родителями и даже практически не видятся со старшими братьями и сестрами, которые уходят жить на периферию участка.

Осенью, когда переярков снова допускают к очагу, они знакомятся с малышами. А к зиме вся стая снова резко осваивает всю подведомственную им территорию. Но младшее поколение (волчата до 1 года) ведет себя чрезвычайно осмотрительно и осторожно, дети пугаются всего нового и незнакомого.

Волчонок лежит фото

Фото: flickr.com

Ох, уж эти подростки!

Насколько волчата пугливые и осторожные, настолько подростки (переярки) любопытные и даже немного безрассудные. Они готовы сунуть свой нос куда угодно, всюду несутся первыми. И если вы увидели в лесу волка, который стоит и внимательно разглядывает вас – скорее всего, это любопытный подросток, познающий мир.

Весной, когда рождается новый выводок, годовалых переярков отгоняют от очага на периферию участка, где они держатся молодежными группами и поодиночке.


Молодой волк смотрит вверх фото

Фото: flickr.com

Впрочем, КПД их усилий невысок. В целом успешная охота волков составляет примерно 30% всех случаев, при этом подростки чаще клянчат еду у взрослой пары, чем вносят вклад в общее дело, так что они, скорее, не помощники, а обуза.

Зато каждая неудача волка – дополнительный опыт жертве, так что подростки, сами того не желая, учат копытных быть более осмотрительными и осторожными. И гонят их жить ближе к очагу – со взрослыми волками кабанам, лосям и косулям спокойнее, чем с неугомонными переярками.

Преемственность поколений

Повзрослев, переярки часто уходят, чтобы искать себе пару и создавать собственную семью. Однако случается, что юная волчица, найдя «мужа», приходит рожать волчат к родительскому очагу. И потом, когда прежняя взрослая пара стареет и, например, волчица умирает, молодая пара занимает место лидеров. А пожилой волк остается доживать свой век возле молодых в роли дедушки.

Но две взрослые самки в стае встречаются исключительно редко. Ведь если волки-самцы при конфликтах больше демонстрируют агрессию, нежели стараются пустить в ход зубы, то если сцепятся две самки – быть беде. Именно поэтому чаще бывает, что в стае два взрослых волка-самца, чем две взрослые волчицы.

Волчья стая зимой фото

Фото: flickr.com


Высшая ценность

О детенышах волки трогательно заботятся, и волчата обладают в стае статусом неприкосновенности. Правда, есть один нюанс – если охотники находят волчат, взрослые волки новорожденных щенков не защищают: жизнь взрослого волка «стоит» дороже.

Однако это не значит, что волки не способны на подвиг ради другого. Альтруизм – штука, которую придумал не человек. Волки на многое готовы ради любого члена стаи, в том числе сражаться и жертвовать собой.

Профессор, исследователь волков Ясон Бадридзе на одной из лекций говорил, что человек придумал 10 заповедей, которые постоянно нарушает, но волки в этом смысле отличаются от нас – у них законы чтятся свято. И если агрессивность одной особи выходит за пределы нормы, все сообщество объединяется против нее, и такая особь не найдет партнера, а значит, эти гены не передадутся следующим поколениям.

Пара волков фото


Фото: pixnio.com

Волчью преданность отлично иллюстрирует один случай.

Пару волков загоняли с использованием флажков. Их окружили, и тут выяснилось, что волков в окладе… нет. И когда по следам стали «читать», что случилось, выяснилась удивительная вещь.

Самец флажки перепрыгнул, но самка осталась внутри. Волк вернулся в оклад, они «посовещались», и он снова перепрыгнул – но волчица так и не решилась. Тогда самец перегрыз веревку, и флажки упали на землю на расстоянии примерно полуметра друг от друга, но самка все еще не отваживалась покинуть оклад. И волк взял конец веревки в зубы и оттащил флажки в сторону, освободив более широкий проход, после чего спаслись оба.

Возможно, если мы найдем в себе мудрость преодолеть древние предубеждения против потрясающих, умнейших зверей, они еще не раз нас удивят.

Источник: wikipet.ru

Волк как персонаж легенд и домыслов


Упоминание о волках еще в 20 веке вызывало в памяти массу стереотипов. Это животное на протяжении столетий считалось воплощением коварства, жестокости, во многих культурах волка считали посредником между миром живых и миром мертвых.

В то же время волк воспринимался как символ силы, храбрости, верности. Такая двоякая природа образа волка и отсутствие данных о поведении и жизни этих животных в естественных условиях порождали неверные представления о волках и долго служили поводом обвинять их в чрезмерной жестокости, ненасытности и ограниченности.

Ясон Константинович Бадридзе, родившийся в Грузии, в семье, где любили и уважали природу, решил посвятить свою жизнь этологии, науке, которая изучает врожденное поведение животных. Выбор его пал на изучение поведения волков. Довольно скоро биолог понял, что научные знания о волках носят весьма скудный характер, и требуют дополнительных открытий и экспериментов. Изучить жизнь волков можно было только в их естественной среде обитания, и Бадридзе отправился в знакомое ему с детства ущелье Боржоми, где принялся наблюдать за жизнью волчьей стаи, да не просто со стороны, а принимая самое активное участие в деятельности звериной семьи.

В семье волков

Постепенное, осторожное знакомство с волками, привыкание, а затем и дружба, позволили Бадридзе провести большую научную работу и по ее итогам написать книгу о волках и их поведении и обогатить человеческие знания о поведении волков в природе.


Одним из самых сильных впечатлений биолога от жизни в волчьей стае стал случай, когда волки защищали своего двуногого собрата от медведя – несмотря на то, что в природе «хозяина леса» волки предпочитают обходить стороной и в битву не вступают. Тем не менее, когда случайно встреченный биологом медведь проявил к нему внимание, стая среагировала и пошла в атаку, вынудив медведя уйти.

Ясон Бадридзе описал сложную систему коммуникации в волчьей стае – визуальную, запаховую, звуковую, а также ту, которую он назвал телепатической. Эта способность животных договариваться посредством взгляда на первый взгляд кажется иррациональной, но позже эксперименты самого ученого, проведенные в лабораторных условиях, подтвердили такую способность волка – передавать информацию «глаза в глаза».

После возвращения к привычной жизни Бадридзе посвятил много лет работе над реинтродукцией волка, то есть спасению оставшихся без семьи волчат и возвращению их в естественную среду обитания.

Опыт Фарли Моуэта и супругов Датчер

Канадский писатель и биолог Фарли Моуэт известен по своей книге «Не кричи: «Волки!», которая, хоть и содержит некоторую долю вымысла, но все же проливает свет на жизнь волков бескрайних просторов Канады.


Книга носит автобиографический характер, и содержит наблюдения и выводы, которые сделал ученый за несколько месяцев жизни в непосредственной близости от стаи волков. Непосредственная близость к стае в малоизученном районе Канады дала Моуэту множество ценных сведений, в частности, о том, что волкам не свойственно проявлять агрессию по отношению к человеку, да и в сокращении количества оленей карибу, волки повинны куда меньше, чем браконьеры, промышляющие в этих краях.

Джим и Джейми Датчеры — супружеская пара, прожившая 6 лет в палатке в лесах Айдахо, также по соседству с волчьей стаей. По итогам своего опыта они написали книгу под названием «Жизнь с волками» и сняли одноименный фильм, который получил множество номинаций разных телевизионных наград и стал обладателем премии «Эмми» за лучшее документальное кино.

Главной мотивацией Датчеров стал укоренившийся в американском обществе стереотип восприятия волков лишь как вредящих хозяйству хищников. Жизнь с волками показала, что волки имеют крайне высокий уровень самоорганизации, при этом испытывают широкий спектр эмоций, вполне сопоставимых с человеческим, а также используют богатый набор средств общения. Волкам стаи Датчеры давали имена, отчего рассказы об отношениях внутри стаи становились похожи на семейные саги. Кроме того, супруги опровергли стереотип о вредном воздействии волков на экосистему, доказав, помимо прочего, что количество нападений этих животных на человека за долгие годы и десятилетия исчисляется единицами, в отличие от нападений других диких животных.


В настоящее время восприятие волков массовым сознанием постепенно меняется, этот зверь уже не зловещий символ леса, а умное и эмоциональное животное. К тому же нельзя забывать о том, что тысячи лет назад именно волк стал верным спутником человека в охоте и защите дома, превратившись со временем в домашнюю собаку.

Мир дикой природы вдохновляет не только ученых, но художников, которые

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Источник: kulturologia.ru

Волки жизнь в стае

Поговорка "Человек человеку волк" родилась очень давно — так говорят о жестоких отношениях между людьми. На самом деле эта поговорка совсем не справедлива. Волки в стае ведут себя очень дружелюбно. В ней каждому отведено свое место и в отношениях царит строгий порядок.

Неписаный закон охватывает все стороны жизни стаи.

Волки жизнь в стае

Основанный на системе доминирования (превосходства), он устанавливает очередность в доступе к пище, право обзаводиться потомством или обязанность подчиняться, дарует привелегию вести себя свободно. Враждебность, ссоры, нападения, драки в стае редки. Все решается недвусмысленными действиями сильных волков, "объясняющими", кто главный, а кто подчиненный. Но чаще вся стая следует воле признанных лидеров. Так благодаря взаимопониманию членов стаи в ней поддерживается гармония. Дружеские отношения играют огромную роль в сплочении стаи.

Но, конечно, волки вовсе не беззлобные милашки. Напротив, по сравнению, скажем, с любой собакой они гораздо агрессивнее и напористее.

Волки жизнь в стае

Их чувства сильнее и определеннее: уж если волк А любит волка Б, то он любит именно Б, а отнюдь не всех волков на свете. Поэтому волки любят своих — членов своей стаи.

Характер отношений в стае альтруистичен. То есть каждое животное подчиняет свои личные интересы интересам всего «коллектива». При иных взаимоотношениях стая как единый организм существовать не может. Ранг животного зависит от уровня развития психики, а не только от физических данных.

Ведь, как известно, выживает не столько самый сильный, сколько самый умный. А вожаку приходится организовывать охоту (у волков групповой загонный тип охоты, требующий хорошей организации), принимать решения о разделе добычи.

Волки жизнь в стае

Волки жизнь в стае

Поэтому в стае царит мир и покой. Младшие слушаются старших и чувствуют себя абсолютно защищенными, а старшие несут бремя ответственности за всех.

Волчья стая имеет семь рангов.

Это прекрасно организованное общество, где каждый понимает свои права и обязанности. Управление происходит без силовых приемов, все четко организовано, роли распределены, никто никого не удерживает, но почему-то все выбирают совместное существование. Выделение социальных рангов в стае слабо связано с полом и старшинством по возрасту. Эти факторы, как и физическая сила, лишь обеспечивают выполнение полезных функций, не более того.

Волки жизнь в стае

Убив оленя, волки прекращают охоту, пока не кончится все мясо и голод не заставит их снова приняться за дело.

Кто такие матерые, прибылые, переярки?

Матёрый (матёрик) — это, как говорят ученые, доминирующий, то есть главный, волк — вожак! Он заводит потомство и владеет участком. Матерый может быть и самцом, и самкой. Именно они составляют главную пару в волчьей стае.

Не достигшие года щенки называются прибылыми. Они самые младшие в семье. Их может быть 7-9,но, как правило, 3-5. Прибылые находятся на попечении взрослых волков, по началу в основном матери, матерой волчицы.

Переярки — это дети предыдущего года рождения, оставшиеся на участке родителей. Весной и ранним летом они живут на окраинах семейного участка и поддерживают отношения с родителями. Во второй половине лета приближаются к центру участка, а осенью объединяются с родителями и младшими братьями и сестрами. Переярков, как правило, в семье меньше, чем прибылых, так как не все дети остаются с родителями на второй год. Бывают и семьи без переярков.

Волки жизнь в стае

В некоторых семьях взрослых волков бывает больше двух.

По отношению к паре матерых остальные занимают подчиненное положение и чаще всего не обзаводятся потомством. Часто их относят к переяркам, хотя это не совсем верно. По возрасту это взрослые звери, но по своей роли в семье они близки к переяркам. Матерые, прибылые и переярки составляют типичную волчью семью, которая может быть и проще, и сложнее.

Вожак – высший социальный ранг.

Предполагает ответственность за всю стаю. Вожак решает вопросы местообитания, охоты, защиты, всех организовывает, устанавливает ранги в стае.

Волки жизнь в стае

Своим преимущественным правом на пищу вожак пользуется по собственному усмотрению. Например, отдает свою долю щенкам, если еды недостаточно. В его задачи входит забота обо всех, а щенки – будущее стаи. Однако, если голодающий вожак окажется не в состоянии руководить стаей, в опасности окажутся все, поэтому его преимущественное право на пищу не оспаривается.

В период устройства логова и выкармливания щенков главной становится матерая самка, и ей подчиняются все члены стаи. Американский исследователь Давид Мич высказал предположение о "разделении труда" и лидерства между полами в зависимости от времени года и вида деятельности.
Волки в стае, в том числе и пара матерых, не всегда ровесники. Если волчица старше и опытнее своего партнера, то она может определять и маршрут, и тактику охоты, руководя выбором жертвы. Если же старше супруг, то именно от него зависит решение большинства жизненно важных вопросов, он даже выбирает место для будущего логова.

Волки жизнь в стае

Старший воин – организовывает охоту и охрану, претендент на роль вожака в случае его гибели или невозможности руководить стаей.
Мать – взрослая волчица, которая имеет опыт воспитания волчат. Обязанности матери она может выполнять как по отношению к своим детенышам, так и по отношению к детям менее опытных матерей.

Волки жизнь в стае

Рождение «детей» не переводит автоматически волчицу в ранг матери. Как и для любого другого ранга, здесь требуется определенное психофизическое развитие, способность принимать решения, необходимые для жизни.

Волки жизнь в стае

В задачи матери входит выращивание и воспитание потомства.

Волки жизнь в стае

В случае нападения на стаю именно матери уводят всех слабых в безопасное место, в то время как воины держат оборону.

Старшая мать – при необходимости может занять ранг вожака. Со старшим воином никогда не конкурирует. Освободившийся ранг занимает наиболее достойный, способный управлять стаей.

Волки жизнь в стае

Никаких поединков для выявления более сильного не происходит.

Волки жизнь в стае

В период вскармливания и выращивания детей все матери стаи находятся под особой защитой и опекой.

Размножение в волчьей стае

Размножение – у волков и эта сторона жизни организована очень красиво. Один раз в год стая разбивается на семьи, чтобы произвести на свет и вырастить потомство. К размножению допущены не все. Основное условие – понимать свое место и роль в большой семье-стае. Поэтому те, кто не имеет пары, живет в маленькой волчьей семье третьим, помогая охотиться и воспитывать волчат.

Волки жизнь в стае

Пары волков – на всю жизнь.

Если один из партнеров умирает, новая пара не создается…

Волки жизнь в стае

Опекун – несет ответственность за воспитание волчат. Выделяется два подранга: пестун и дядя

Волки жизнь в стае.

Пестун – молодые волчицы или волки, не претендующие на ранг воина, подросший молодняк предыдущего помета. Они находятся в подчинении матерей и выполняют их распоряжения, получая навыки воспитания и обучения подрастающих волчат. Это их первые обязанности в стае.

Волки жизнь в стае

Дядя – это взрослый кобель, не имеющий собственной семьи и помогающий выращивать волчат.

Волки жизнь в стае

Сигнальщик – оповещение стаи об опасностях. Решение принимают более ответственные члены стаи.

Волки жизнь в стае

Щенок – это шестой ранг, никакой ответственности, кроме послушания старших, но дает преимущественное право на питание и защиту.

Волки жизнь в стае

Волки жизнь в стае

Волки жизнь в стае

Инвалид – не увечная, а просто старая особь, имеет право на питание и защиту. Волки заботятся о своих стариках.

Волки жизнь в стае

Зачем волку тонкий нюх?

Животные постоянно общаются между собой, и порой формы этого общения (коммуникации) бывают весьма сложными. У млекопитающих сильнее всего развиты три вида коммуникации: химическая, то есть с помощью запахов, акустическая, то есть с помощью звуков, визуальная (зрительная) то есть с помощью поз, мимики и жестов.

Волки жизнь в стае

Химическая коммуникация — самая древняя форма общения животных, она появилась уже у одноклеточных. У большинства млекопитающих тонкое обоняние. А семейство собачьи среди них — признанные "нюхачи". Так что волк пользуется своим носом очень активно и постоянно: и на охоте, и собирая информацию о собратьях. Нам трудно представить, сколько узнают об этом окружающем мире собака или волк с помощью носа. Они не только различают огромное количество запахов, но и очень долго помнят их.

Волки жизнь в стае

Однажды я видел, как ручной волк после долгой разлуки вспоминал человека. По внешнему виду зверь не узнал его. Голос, вероятно, о чем-то смутно напомнил ему — волк ненадолго насторожился, но потом снова стал ходить по клетке. Нос же "сказал" все и сразу. Едва слабый порыв воздуха от открытой двери донес знакомый запах, как безразличный прежде волк преобразился: бросился к самой решетке, заскулил, запрыгал от радости… Так что память запаха для волка самая надежная и крепкая.

Волки жизнь в стае

Волк не только помнит, но и, как говорит один старый охотник, думает носом. Действительно, охотясь, он обязательно учитывает ветер. От направления ветра зависит вся тактика охоты стаи. Засадчики, то есть волки, которые ближе всех подходят к добыче, всегда идут так, чтобы ветер дул к ним со стороны жертвы. Это выгодная позиция — и потому, что так жертва не учует волка, и потому, что волки многое узнают о жертве по ее запаху. По нему можно выбрать "лучшую" жертву и потом, не сбиваясь, преследовать именно ее.

Волки жизнь в стае

Когда волки рычат или пищат?

Слышат волки гораздо лучше человека, и то, что нам кажется невнятным шорохом, для волка — отчетливый звуковой сигнал. Слух помогает избежать опасности, общаться и искать добычу. Волки издают много разных звуков — они рычат, фыркают, пищат, скулят, визжат, по-разному лают и воют.
Назначение этих сигналов разное. Например, рыча, волк сообщает о намерении напасть или, наоборот, активно защищаться. Фырканием предупреждает сородичей об опасности. Чаще всего это сигнал взрослых, адресованный малышам. Заслышав его, волчата прячутся в укрытие или затаиваются.

Волки жизнь в стае

Скулят волчата почти сразу же после рождения, если им не уютно — голодно или холодно, — это их первый акустический сигнал. Скулить могут и взрослые, когда им плохо.
Визжат в основном слабые, низкоранговые волки, когда им угрожают или когда на них нападают более сильные сородичи. Визг "обезоруживает", смягчает нападающего, успокаивает его. А выражая дружелюбие, волки пищат.

Волки жизнь в стае

Все эти сигналы они издают, находясь довольно близко друг от друга — на растоянии от нескольких сантиметров до десятков метров. Однако есть у волков и звуковые сигналы "дальней связи" — это лай и вой.

Почему волки лают и воют?

Лают волки на крупного хищника (тигра, медведя) или на человека при грозящей им опасности. Но только если опасность еще не слишком серьезная. Так что лай относится к сигналам предупреждения. Волки лают гораздо реже, чем домашние собаки, а воют часто.
Можно сказать, что вой — своеобразное "звуковое лицо" всего рода Canis, а особенно волка. Узнать о том, что где-то живут волки, обычно можно как раз по вою. Бывает он одиночным — когда голос одного волка другие не отвечают и групповым — когда воет несколько зверей, не важно, находятся они рядом или далеко друг от друга. Вместе воют переярки, оказавшись далеко от родителей и прибылых, либо все члены семьи.
И, конечно, воют волки по-разному.

Волки жизнь в стае

Матерый — очень низко и длинно, отдельная нота звучит не меньше 20 секунд. Это ровный, густой, мощный голос очень сильно воздействует на человека.

Волчица воет более коротко (10-12 секунд). Ее голос тоньше, чем у взрослого самца.

Переярки, воя, поскуливают и взлаивают. Их ноты по длительности такие же, как у волчицы, или еще корче. Молодые (прибылые) волчата взлаивают, визжат и взвывают.
Во время осенних семейных "спевок" волчата держаться все вместе. Их хор похож на какофонию.
Семейный хор, в котором учавствуют все — и матерые, и переярки, и прибылые, — один из самых впечатляющих "концертов" в наших лесах. Ведь воют волки, как правило, на вечерней заре или ночью. Их голоса плывут в темнеющее небо и будят в человеке что-то неподвластное разуму. Порой по спине бегут мурашки, причем не от страха, а от какого-то необъяснимого ощущения.

Волки жизнь в стае

Воют волки очень громко, так что человек различает этот звук за 2,5, а то и 4 км. Волки же слышат друг друга с еще большего расстояния — это зависит и от погоды. Словно знакомые с теорией передачи информации, они почти никогда не воют, если условия слышимости плохие. Даже пережидают звук летящего самолета, идущего поезда или сильного ветра.

Волки жизнь в стае

До сих пор подлинное значение воя в жизни стаи до конца не понятно. Ясно, что соседние семьи оповещают им друг друга о своем присутствии и так избегают нежелательных встреч. Ясно и то, что иногда родители воем сообщают щенкам, что приближаются к дневке с добычей, а малыши о том, где они находятся. Но самое важное, что именно вой создает общее гармоничное настроение в стае. Этим роль воя похожа на роль музыки для людей. Может, поэтому-то он и воздействует на нас так сильно. Но вой, выдавая присутствие волков, которые отзываются на вабу (подражание вою) охотников, оказался их "ахиллесовой пятой" в противоборстве с человеком.

Волки жизнь в стае

Какими тропами ходят волки?

Многие считают, что волки — бродяги и скитальцы. Верно это лишь отчасти: ходят они вовсе не где попало, а подчиняясь строго определенному порядку и в хорошо известных местах.
У волчьей стаи есть свой, как говорят ученые, участок обитания. И волки знают его, как свои пять пальцев. Они великолепно ориентируются на местности и помнят о всех своих прежних маршрутах, поэтому и ходят постоянными и самыми удобными тропами.

Волки жизнь в стае

А.Н. Кудактин, много лет изучающий волков на Кавказе, несколько раз проделывал такой опыт: поднимался по склону в одно и тоже место разными путями, в том числе и волчьей тропой. И всегда оказывалось, что идти по ней легче, и быстрее всего.
Идя по ровному заснеженному болоту, где, казалось бы, нет никаких примет, волки точно выходят на старый след, давно уже засыпанный снегом. Однако они прекрасно знают не только местность.

Волки жизнь в стае

Они в курсе всего происходящего вокруг: им известно, где живет медведь и где он залег в берлогу, где пасутся лоси или кабаны. Волки замечают малейшие изменения в знакомых местах. Изучающий тактику передвижения волков по участку американский зоолог Р. Петерс считает, что у них есть мысленная карта своего участка обитания.

Что такое буферная зона у волков?

У волков, как и у многих других зверей, окраины участков обитания соседних стай порой перекрывают друг друга. Тогда в этих местах образуются буферные зоны. Здесь могут повстречаться волки — соседи, а так как отношения между стаями чаще всего бывают очень враждебными, то это самые опасные места на участке.
Поэтому, заходя в буферные зоны и усиленно метя их, волки все же стараются надолго не задерживаться и, если добычи обеим стаям хватает, не охотятся там. Можно сказать, что буферная зона — своего рода заповедник для оленей и других копытных, созданный самими волками.

Волки жизнь в стае

Когда же на основной территории становится мало добычи, волки соседних стай начинают охотится и здесь. Встретившись в этих местах, они, как правило, жестоко дерутся, и часть зверей гибнет.

Волки жизнь в стае

Чем меньше остается волков, тем меньше копытных они уничтожают, постепенно восстанавливается численность оленей, и система "хищник — жертва" снова приходит в равновесие.

Волки жизнь в стае

Волки жизнь в стае

Волки жизнь в стае

источник

Источник: slavikap.livejournal.com

Ясон Бадридзе – культовая фигура среди ученых-этологов. Несколько лет он прожил в стае волков и передал обоим видам важные знания друг о друге. Людям он рассказал о культуре зверей. Волков научил избегать человека и домашний скот. Его рассказы похожи на сказку, потому что Ясон спускается в те пласты сознания, в которых были созданы древние мифы и в которых люди и звери еще умели слышать друг друга…

Волки жизнь в стае

Предлагаем вашему вниманию интервью с этим выдающимся человеком.

– Когда мне было лет пять, отец взял меня осенью в Боржомское ущелье. Мы пришли в лес и услышали вой волка. И это было страшное впечатление, что-то потрясающее! Все в душе перевернуло. И до сих пор я как вой слышу, какое-то волнение наступает, куда-то хочется бежать, трудно объяснить… С этого, судя по всему, все и началось.

– Вы два года прожили в волчьей стае?

– Да, я изначально был экспериментатором, изучал физиологию поведения. Но вскоре осознал, что мы изучаем механизмы того, смысла чего не знаем. Жизнь зверя в природе была практически неизвестна, публикаций о волке тогда почти не было. Я попробовал заняться групповым поведением собак, но скоро понял, что они потеряли многие поведенческие черты. И тогда я решил пожить с волками. Поехал туда же, в Боржомское ущелье, нашел одну семью. Меня интересовало, как формируется поведение, как они обучают волчат охоте…

– Погодите… Как вы с ними познакомились, вошли в доверие?

– Во-первых, мне надо было определить их основные тропы. Тропить я умел, охотой в молодости увлекался, это потом я завязал дуло узелком. Значит, выяснил тропы, взял старые детские пеленки, поносил на себе, чтобы моим запахом пропитались. И начал на тропах стелить эти кусочки. Материя белая, контрастирует, а у волка неофобия очень сильно развита…

– Что?

– Неофобия: они боятся всего нового. А с другой стороны, им очень хочется его исследовать – на таком конфликте все время и живут. Волки сперва обходили эти куски издалека. Интересно было наблюдать, как расстояние постепенно сокращается, и в конце концов они начали рвать эти куски. Я тогда стал выкладывать туда кусочки мяса. Когда они начали его подъедать, это значило, что они к моему запаху привыкли. На все это ушло около четырех месяцев.

Волки жизнь в стае

– Все время в лесу? Как?

– Да нормально: бурка, рюкзак, котелки. Палатку я не брал. Если нужно было костер разжечь, уходил за речку. В горах ток воздуха по ручью идет, так что дым их не беспокоил. К этому моменту я знал уже все их тропы, знал, где дневное лежбище, но к ним не выходил, чтобы не напугать. А потом решил встретиться. Как-то утром увидел по следу, что они прошли – матерые, самец и самка, они логово для волчат подыскивали. И остался их ждать метрах в пятидесяти от тропы. Где-то в полдень они возвратились. И когда заметили, самка остановилась, а матерый пошел прямо на меня. Метров до пяти подошел и смотрит. Это состояние было, я вам скажу! Когда на таком расстоянии зверь смотрит тебе в глаза. Я без оружия, и он это знает: они запах оружия хорошо чуют.

– Почему без оружия?

– От оружия человек наглым делается. Он идет на риск, на осложнение ситуации, зная, что у него за спиной ружье. В общем, он стоял, смот­рел, смотрел, потом рявкнул, развернулся — и на тропу. И спокойно ушли. А я языком ворочать не могу, как будто язык отсидел. Пронесло, реально пронесло. Но уже стало ясно, что с ними этот номер пройдет. Он испробовал меня — как я отреагирую. Увидел, что нападать я не буду и убегать тоже не собираюсь. И вот после этого я стал с ними ходить. Куда они, туда и я бегал за ними. Я был в хорошей форме благодаря моему отцу: он был основателем местной школы каскадеров, и я с детства акробатикой занимался, умел владеть телом — как прыгать, куда падать. Но все равно, конечно, было трудно угнаться. Где останавливаемся, там и я остаюсь спать. Как-то спал в бурке завернутый — слышу, вода журчит, на бурку наливается что-то. Выглядываю: матерый с поднятой ногой стоит, пометил меня, значит…

– А что это была за стая?

– Замечательная семья, лучшая из всех. Старшим там был волк-старик, потом пара матерых — отец и мать, трое переярков (выросшие щенки прошлых лет), потом появились волчата. Старик уже не охотился, на лежбище маленький пригорок был, и он все время на нем лежал, потому что обзор хороший. Волчица приносила ему еду — отрыгивала после охоты. У волков есть интересная способность: они умеют регулировать секрецию желудка. Если мясо нужно про запас или чтобы отрыгнуть взрослому, оно не переваривается абсолютно. Просто оболочка слизи — и все. Слизь эта бактерицидная, мясо можно закопать, оно в земле не испор­тится. А щенкам они приносят полупереваренное. И вот старика кормили матерая волчица и один из переярков.

Этот переярок, Гурам, и меня подкармливал, когда я там болел. Ногу я себе сильно повредил, лежал, не мог их сопровождать на охоту. Они возвращались, Гурам подойдет, в глаза посмотрит и — оп! — в полуметре от меня мясо отрыгнет. Гурам — так звали моего ближайшего друга, мы вместе альпинизмом занимались, он погиб, и в честь него я этого переярка и назвал. Реально был похож, такой высокий, светлый, намного светлее остальных. И характер очень хороший. Между молодыми довольно часто бывают драки. И в них этот Гурам всегда побеждал, но сам их никогда не провоцировал.

«Есть коммуникация звуковая, запаховая, визуальная. Но есть еще какая-то невербальная связь, телепатическая. Это хорошо видно перед охотой — они вроде как совещаются, в глаза друг другу смотрят — и зверь разворачивается, идет и делает то, что нужно. И когда у нас все барьеры пропали, у меня это тоже появилось».

Волки жизнь в стае

– А ваше сознание не мешало вам?

– Сначала мешало, пока я думал, что делать. А потом нет, абсолютно. Уже через несколько месяцев. А месяцев через восемь я мог точно описать, что делает волк у меня за спиной. Потому что все-таки все время было напряжение: это — дикие звери, надо контролировать. И, видимо, это напряжение пробудило третий глаз, или как это называется.

Потом-то я поставил эксперимент. Вот я обучаю волка в закрытом помещении: свет — сигнал направо, звук — налево. Там еда в кормушке. Для обучения требуется, к примеру, десять экспериментов. Затем этот зверь остается в комнате, ввожу нового волка. Он первого не видит и не слышит, это я точно знаю: у меня был микрофон, который чувствовал от 5 Гц до 35 кГц. Никаких звуков. Второй волк обучается за пять экспериментов. Нет первого, обученного — нужно десять-одиннадцать. За счет чего? Это ведь связано с пищей: зверь волнуется, когда слышит условные сигналы, и, судя по всему, мысленно повторяет все, что реально должен был сделать. И это каким-то образом передается…

– И часто им удается этого оленя поймать?

– Хорошо, если каждая четвертая охота удачная.

– Нечасто. А надолго его хватает?

– На несколько дней. Я говорил, они делают кладовые. Но оказалось, что волки про них тут же забывают. Но зачем тогда делать, да? Я эксперименты ставил. Оказалось, что функция этих кладовых — не себя прокормить, а создать максимально стабильную кормовую базу для щенков. Потому что вероятность случайного нахождения своих или чужих кладовых настолько велика, что запоминать не нужно. И это правильно, что они не помнят, а то бы сами съели, а надо оставить щенкам. Если волчата недоедают, они вырастают психически больными, возбудимыми, и у них агрессия не ритуализируется, а всегда остается реальной. Когда волчица на сносях, семья начинает интенсивно закапывать добычу. Закопают и забудут. Это невероятно адаптивная неспособность запомнить. Абсурдно звучит «адаптивная неспособность», но это именно так.

– Вы хотели понять, как они обучают волчат охоте?

– Да, все крупные хищники учат детей охотиться. От рождения они этого не умеют. Волчонок может в игре убить крысу и тут же потеряет к ней всякий интерес, даже может рядом с этой крысой умереть с голоду. Если необученный волк попадет в стадо овец, он просто будет в панике. Он понятия не имеет, что это — пища. Какие-то врожденные инстинк­тивные элементы у них есть: положительная реакция на запах крови, преследование движущихся объектов, но до умения охотиться это далеко. Охота — это культура, традиция. Причем у каждой семьи она своя. В одной и той же местности могут жить семьи, которые умеют охотиться только на лося или только на оленя.

Там, где мы с ними жили, в николаевские времена было императорское охотничье хозяйство. И в то время у волков был описан один необычный прием охоты. Вообще в норме они стараются оленя пустить под уклон, а он пытается уйти наверх. У оленей это инстинктивная реакция: наверху им легче спастись, а пойти под уклон — стопроцентная смерть. А тут волки специально его загоняли на подъем. Почему? А потому, что этот подъем кончался пропастью. Олень туда срывался, а они спокойно обходили эту гору и там его добывали. Тот же самый прием на этом же конкретном месте был и при мне. Передается из поколения в поколение.

«У них фантастически развита взаимопомощь. Они ведь и мне жизнь спасли. Тогда я в первый раз задумался по поводу альтруизма: что это такое? Реализация биологической потребности. Значит, все, чем принято у нас гордиться, не мы придумали, это все оттуда».

Волки жизнь в стае

– Так, может, им тогда и не надо договариваться?

– Абсолютно стандартных ситуаций ведь не бывает. Меня всегда это интересовало: способны звери к мышлению или нет. Я ставил эксперименты на применение старого опыта в новых условиях. В разных экспериментах все выглядит по-разному, но животное способно поймать логику самой задачи. На охоте без способности думать зверь ничего сделать не сможет. Только экстраполировать направление движения жертвы надо десятки раз за охоту. Это довольно простой уровень, но этому надо учиться, волк из зоопарка не сможет. А они способны и на более высокий уровень: прогнозировать результат своих действий, действовать целенаправленно. У меня были эксперименты, которые это доказывают. Потом я еще выяснил, что волки умеют считать — до семи и кратно семи. Ну, то есть найти третью миску в пятом ряду он может легко. Но если число больше семи, сбивается… Короче, они все время думают. И если что-то на охоте получилось, достаточно одного раза, чтобы они стали применять этот прием. Как-то косуля залезла в кустарник и уже двинуться там не смогла. В следующую охоту они целенаправленно пытаются в кустарник ее загнать.

– А как они учат волчат?

– Сначала приносят куски мяса, потом куски мяса со шкурой — приучают щенков к запаху добычи. В четыре месяца взрослые начинают подзывать волчат к добыче. Добудут оленя и воем подзывают, показывают, как он выглядит. Потом учат брать след и тропить. Но если молодые догонят оленя, они убегают: до девяти месяцев они перед ним испытывают непреодолимый страх. Потом начинают ходить на охоту со взрослыми. Сначала просто рядом бегают, дальше начинают загонять, потом прикусывать — к полутора годам осваивают основные приемы. Они у каждого свои и зависят от силы, характера. И роли складываются: один гонит, другой направляет, третий в засаде…

– А эта семья как-нибудь менялась, пока вы там жили?

– Переярка одного выгнали. Очень тяжелый у него характер был, все время конфликты какие-то возникали, и выгнали его. Вроде бы агрессивный индивидуум должен стать доминантом. Но если эта агрессивность переходит какую-то грань, то вся социальная система объединяется и изгоняет его. Это такой механизм, купирующий чрезмерную агрессию. И этот зверь никогда не сможет найти полового партнера. Таким образом, если это ген агрессивности, он иссекается.

– И куда он пошел?

– Вышел за пределы территории. У волков территории не соприкасаются, система не замкнутая. Граница от границы в двух-трех километрах, есть нейтральные зоны, чтобы особи могли выходить. Семья же не может расти бесконечно. Хотя размножается только одна пара, доминирующая, матерые волк с волчицей. У переярков даже течка не наступает, как правило. Но все равно пометы большие, и примерно раз в четыре года семья достигает критической численности. У всех млекопитающих есть потребность в реализации определенного количества социальных контактов. И как только это количество выходит за пределы нормы, в группе конфликты возникают, образуются группировки, и в конце концов одна должна уйти.

– Куда?

– Как повезет. Если зайдешь на чужую территорию, убьют. Но бывает, что можно присоединиться к другим, если у них группа малочисленна и им не хватает социальных контактов. Или к человеку выйдут, начнут овец резать.

Переярка выгнали — это одна перемена, и еще старик умер. Это как раз было время, когда волчата из логова выходят. А логово всегда устраивается где-то в другом месте, укромном, не у лежбища. Мы там были, волчица и переярки выманивали волчат. И вдруг мы услышали страшный вой, просто жуткий. Сразу стало ясно, что там что-то происходит ужасное. Мы побежали туда — старик сидел на пригорке и выл душераздирающе, какой-то крик отчаяния. И потом ушел — и все.

Матерый только через месяц занял его место. В течение месяца ни в какую туда не поднимался. Как будто какие-то поминки, объяснить я не могу. Я боюсь антропоморфизировать. Но я могу представить: во-первых, запах смерти — это очень сильная вещь для животных. Заранее они смерти не боятся, не знают, что такое смерть. Но запаха смерти, пока волк умирает, пока еще не наступило окоченение, панически боятся.

Волки жизнь в стае

– А говорят, что волки съедают больных, старых?

– Да это все сказки. От драк молодые часто погибают: поранят — кровотечение или инфекция. Но целенаправленно никогда не убивают. И про каннибализм — это блеф.

На самом деле у них фантастически развита взаимопомощь. Они ведь и мне жизнь спасли. Мы с охоты возвращались, а охота страшно неудачная была. Целый день, и уже к вечеру, еле-еле ноги волочим. И там валун огромный лежал. Я подхожу, хочу присесть, и оттуда на дыбы встает медведь. Я сейчас не помню, кто из нас что сказал, но волки услышали и бросились. Хотя один удар этого медведя мог волка распороть. Волчица его за пятку взяла, и он пошел вниз, под склон.

Тогда я в первый раз задумался по поводу альтруизма: что это такое? Значит, все, чем принято у нас гордиться, не мы придумали, это все оттуда. Реализация биологической потребности. Что будет — зверь об этом не думает. Хотя, например, волчат они от человека не защищают, понимают, что лучше остаться производителю, чем всем погибнуть. И это — приобретенное, культура, потому что от любого другого зверя волчат защищают.

– На луну ваши волки выли?

– Они воют не на луну, просто полнолуние вызывает прилив эмоций.

– А зачем они вообще воют?

– Общаются с другими группами, это социальный контакт, «прикосновение». Кроме того, это информация о расстоянии до других зверей, о статусе, об эмоциональном состоянии. У каждого есть своя партия, и, судя по всему, они строго функциональны.

– Откуда они знают, как выть?

– Вообще у них есть две категории звуков. Врожденные, на которые реакция у других тоже врожденная. Например, звук опасности — это такой фыркающий лай. Щенки его слышат и разбегаются, хотя их никто не учил. И есть приобретенные звуки, которым научили. Притом есть диалекты: допустим, кахетинский волк вряд ли поймет волка из Западной Грузии. Я был в Канаде по приглашению Джона Тебержа, пришли в национальный парк. Я начал вабить, развернулся по-грузински, завитушки пустил — и вообще наплевали на меня волки. Я был страшно оскорблен. А Теберж просто кларнетом так — у-у-у-у, — и все, они с ума сошли, заголосили.

– И что значат все эти завитушки? Что они друг другу говорят?

– Если бы я знал, я бы составил словарь. Эти вопросы меня тоже страшно интересуют. Жаль вот, визу не дают, нет возможности заниматься. Разная информация передается. Я, например, нашел, что родители, когда волчат подзывают к добыче на большом расстоянии, воем объясняют, как идти. Есть вой для собирания стаи, когда группа разбредается и волк скучает. Этот звук легко отличить: он такую тоску наводит, душу выворачивает.

– И два года вы с ними сидели безвылазно?

– Нет, когда месяца три просидишь в лесу, душа человеческого общения требует. Иногда я возвращался в Тбилиси на несколько дней, дольше нельзя было, чтобы не отвыкли.

Волки жизнь в стае

– Вы сказали, у вас уже дети были?

– Да, были маленькие дети. Дети в квартире с волками выросли, это был целый тарарам. Вообще я был такой белой вороной, потому что все нормальные зоологи занимались животными, которых можно есть. «Как заниматься зверем, которого есть нельзя? Занялся бы оленем!» Они были уверены, что я на своих волках деньги все-таки зарабатываю: убиваю их, сдаю шкуры. Не могли эти люди так не думать: зарплата была сто сорок рублей, а за волка премию давали пятьдесят. Обязательно кто-нибудь насылал фининспекторов: куда волчат дел? Они же часто гибнут. Я говорю: похоронил. Ну как они могли поверить, что я похоронил такие деньги? Приходилось идти туда, выкапывать этих несчастных, уже разложившихся, хоть шерсть найти. А я по-разному деньги зарабатывал: чеканкой занимался, ювелирные украшения делал, по мельхиору, серебру, продавал исподтишка, автомехаником работал. Зарплаты не хватало, конечно, чтоб экспериментально работать с ручными животными, их же мясом надо кормить. Но что я мог сделать? Непреодолимое желание было этим заниматься.

– А с волчьей семьей чем дело кончилось?

– Там же нельзя было навечно поселиться, я-то с удовольствием, но нельзя было. А через год я вернулся — и оказалось, что перед этим там истребили пятьдесят четыре волка, включая моих. Это было очень тяжело… И после этого заповедник наполнился одичавшими собаками, потому что некому было держать границы. Потом я приручал к себе других, еще пять семей у меня было, но та оказалась для меня самой важной.

– И потом вы стали выращивать своих волков?

– Да, по ходу дела мне пришла в голову идея реинтродукции. Первоначально для спасения моих зверей, с которыми я экспериментировал. Потому что отработал — надо в зоопарк отдать. Но столько зверей раздать невозможно — значит, надо выпускать куда-то. Но зверь, выросший в неволе, в лесу не выживет, это я уже понимал. И тут я задумался над общей проблемой. В мире уже много видов, которых в природе не осталось, только в неволе. Леопард на Кавказе полностью исчез, полосатых гиен почти не осталось. Значит, надо получать потомство в неволе и выпускать.

Но вы же были в зоопарке — сразу бросается в глаза ущербность психики: нервные тики, стереотипные движения. И я решил попробовать самостоятельно вырастить зверей с нормальным охотничьим поведением, способных жить в лесу. Дал объявление в газету, стал покупать волчат у охотников, выкармливать. К сожалению, первые два выводка я запорол. Оказалось, чтобы они нормально выросли, надо знать, как их выкармливать. Например, во время сосания щенок должен массировать лапами молочную железу матери — одной, другой. А если им не во что упираться, возникает тоническое напряжение мышц и в мозгу формируются очаги высокой активности, которые на всю жизнь остаются. Звери вырастают психически неуравновешенными: депрессии, фрустрации, конфликты в группе.

Плохо, если дырка в соске слишком большая. У новорожденных мозг не до конца сформирован, они не чувствуют ни голода, ни насыщения, для них важно само сосание. Молоко льется, животики раздуты, а они все равно сосут. Желудок растягивается, и, когда они взрослеют, им нужно больше пищи, не могут наесться. Они своим поведением абсолютно дестабилизируют обстановку в группе. Агрессия у них не ритуализируется, отношения они строить не могут… Ну как я мог все это себе представить? Это я потом уже все понял.

– Получается, живое существо ужасно тонко притерто к среде: шаг в сторону — и все, сломалось…

– Безусловно. Это первым сказал еще Леонардо да Винчи — что организм не существует сам по себе, он живет в среде, и все наши исследования должны быть построены на понимании их общности, иначе это будет артефакт. Поэтому так важен для меня был полевой опыт. Конечно, эти пределы особенно узкие у новорожденных, надо было их как-то поймать. Выкармливал волчат я дома, но как только они достигали времени выхода из логова, уже вывозил их в поле на пару дней. А совсем выпускал их уже полово­зрелыми на Триалетском хребте, недалеко от Тбилиси. И там был с ними. Не постоянно — на недельку останешься, возвращаешься.

– И как вы их учили?

– Главное — чтобы у них сформировались навыки ориентации в пространстве. Они должны знать территорию, на которой будут жить, водопои копытных, тропы основные. Без этого они не смогут охотиться. Дальше надо научить брать след. Допустим, идем, наткнулись на след оленя. У волков четкая реакция: олени очень резко пахнут. Надо их обязательно успокоить. Я сам начинаю след изучать, обнюхивать, подскуливаю, подзываю их. Они обязательно подбегут и сделают то же самое. Родители так и обучают их. Если, допустим, след опасный, мать демонстративно обнюхивает, щенки подбегают, тоже обнюхают, и тогда она издает сигнал тревоги, тот самый фыркающий лай, на который у щенков врожденная реакция. И все — они врассыпную, к этому следу в жизни не подойдут. Лаять я так научился. А их звуки одобрения я изобразить не могу — значит, просто за ухом почешу. Сперва мясо им давал полупереваренное: покупал желудочный сок в аптеках. Потом сырое мясо, потом со шкурой — ногу принес, бросил. А дальше стал приносить подстреленных косуль: я стрелял в них шприцем со снотворным. Когда она начинает выходить из наркоза, я выпускаю волков.

– Но вы же не могли заменить стаю волков, учить загонять, нападать?

– Главное было их мотивировать, показать свой интерес, я же был для них вожаком, доминантным. А они сами все делали. Одной успешной охоты достаточно, потом все оттачивается идеально. Главное — чтобы они знали вид, на который охотиться надо.

Параллельно они учатся думать, примерно с пяти месяцев. Они же все время играют в догонялки — и учатся экстраполировать движение жертвы, короче говоря, срезать путь преследования. Это именно мышление. У меня было две группы волчат. Одну я вырастил в обычном вольере, а другую — в вольере с обогащенной средой: со множеством валунов, завалами из деревьев, специальными ширмами, за которыми можно спрятаться. И в семь месяцев волчата из обогащенного вольера могли решать экстраполяционные задачи на специальной установке, а волчата из обычного — нет. Потом в годовалом возрасте я поменял их местами, но волчата из обычного вольера уже не могли научиться нормально думать: способность угасла. А те волки эти задачи как семечки щелкали.

Волки жизнь в стае

– Это напоминает один классический опыт по детской психологии…

– Да, конечно, сущностно мы мало отличаемся, жизненные задачи одинаковые. Всю жизнь учимся жить… Потом я обе эти группы выпустил на том же Триалецком хребте и попытался научить их охотиться. Понятно, что со зверями из обычного вольера не получилось. Пока косули и олени их не боялись, еще как-то, а потом — все. К сожалению, я сознательно на это пошел, вырастил их неполноценными. Я знал, что им придется всю жизнь провести в неволе. А из обогащенного — прекрасно выучились.

– Я слышал, вы научили волков не есть овец?

– Да, главная проблема реинтродукции какая? Трудности с местным населением. Потому что такие звери не боятся людей. Вот много лет выпускают гепардов в Африке. А они от голода приходят в деревни, кур воруют, овец. Люди их убивают. Если местное население против, конец затее. Но я же знаю диких волков: они панически избегают людей. Значит, надо было как-то и моих научить. А в 1960-х годах был великий испанский физиолог Хосе Дельгадо, он придумал такое шоу: вживлял быкам электрод в мозг, и когда этот разъяренный бык на него мчался, он нажимал на кнопку радиопередатчика — и бык замирал в полуметре от него. Но волкам в мозг вживлять электрод не будешь, поэтому я придумал ошейник. Хорошо, тогда появились такие супер-пупер галетные батарейки по девять вольт. В Тбилиси все можно было у военных купить. Я набирал их так, чтобы на выходе 300 вольт получалось.

Мы привлекли местных жителей. Потому что скрыть эту работу невозможно было, а если показать селянину, что волк тебя боится, — это полный восторг. А мне разные люди нужны были: молодые, старые, горбатые, женщины, дети. Волки же привыкли ко мне и никаких людей не боятся. Новый человек появляется — они идут к нему, а я сразу нажимаю кнопку, они получают раздражение током. Раз, два, уже на третий раз, как только увидят человека, убегают моментально. Но сначала они убегали недалеко, а надо было, чтобы на расстояние выстрела. В общем, за сорок дней реакцию удалось идеально отработать.

Ну, и такую же реакцию надо было выработать на домашних животных. Пастухи на это охотно соглашались, им было интересно: как это волк барана не съест? Надо было видеть выражение лица этой овцы, от которой волк убегал. На второй раз она уже на него сверху вниз смотрела: козявка! Но реакция эта не вырабатывается сразу на всю скотину, по каждому виду надо было работать отдельно: на овец, коз, коров, лошадей. По ходу дела одна волчица у меня залезла в овчарню, а там и куры были. Она передавила кур, а овец не тронула…

– В Москве теперь продаются такие ошейники.

– Да, я сдуру опубликовал статью, все описал. У нас-то никто не почесался, а в Америке уже через два года они появились, electronic dog trainer называется. У меня еще одна затея была: я волкам вешал маленькие радиопередатчики, пеленговал, и можно было четкую картину их передвижений видеть. Ну и военные меня поймали. Что там пипикает в эфире? Три дня сидел я у них в КПЗ, в грузовике, умолял: «Слушайте, зоолог я. Ну хотите, позову волков?» — «Издеваешься? За дураков нас держишь?» Хорошо, на третий день полковник приехал: «Чем занимаетесь?» Я говорю: «Институт зоологии, слежу за передвижением волков». — «Как докажете?» — «Давайте выйдем отсюда, сто метров отойдем, я повою — они придут». Он так посмотрел на меня с прищуром: врет, заливает, волки к нему из лесу придут! В общем, повыл, они вышли, те в ужасе — хорошо, не перестреляли. Ошейники заставили меня снять, отобрали, только попробовать успел.

– Ну, вы их всему обучили. И что дальше?

– Дальше интересно было, что будет у следующих поколений. Я сделал щенкам ошейники металлические, и на каждом надпись: «Если вы мне принесете этот ошейник, я вам плачу в два раза больше, чем государство». И ни одного мне не принесли. Я потом спрашивал: за десять лет в тех краях не было убито ни одного волка, никто из местных охотников их не видел. Значит, выработалась традиция.

– И вы их тоже больше не видели?

– Через девять лет я поехал туда по своим делам, ходил по лесу и увидел знакомый след: там фаланги одной не было. Я понял, что это мои звери. Почти неделю ходил, вабил. И в конце концов они вышли, двое волков. Им уже по 13 лет было, седые, зубы стерты. Судя по всему, они уже дня два за мной наблюдали, ходили вокруг. Вышли, уставились и так смотрели, смотрели — а потом вдруг начали играть, как щенки. Как они играли, визжали! Таким счастливым я никогда не был.

Волки жизнь в стае


По материалам:
http://expert.ru

Источник: wildlife.by